4

Дневник? Горничной?
Дневник – это слишком интимно, камерно. Развернутая же перед читателем панорама – какой уж тут дневник – эпопея. Без малейшего преувеличения. Дневник – код, на самом деле, блестящий литературный приём, блестящий!
Горничной? Да, именно так. Мирбо пишет, что прислуга, усвоив все пороки господ, была лишена их ресурсов. Поэтому оставим дневники – Вертерам, а горничным – смакование господских пороков в лакейской: а как иначе можно подняться лакею? Только встав на голову хозяина. Тем лакей от слуги и отличается.

Две ассоциации и одно соображение возникает от прочтения замечательного романа, чтение которого можно прервать в общем-то на любой странице. Вроде как бумажный сериал с бесконечным повтором вроде бы и меняющихся лиц, удивительно однообразных в своей многочисленности. Конечно, «Чрево Парижа», как и «Дневник», показывающий «пищеварительный» процесс ежедневности, повседневности того класса, который, в том числе, будет «приписан» к Vox populi, vox Dei. Если и покажется не особо приглядным этот класс, ну уж какой есть, всё-то остальное, подозреваю, было ещё более неприглядным.
Вторая ассоциация, конечно же, с блестящим фильмом любимого Бюнюэля о его самом «любимом» классе – буржуазии. «Скромное обаяние буржуазии». «Скромное обаяние», а не бюнюэлевский фильмь по роману, одноименный фильм, можно с открытым забралом назвать экранизацией «про буржуазию». Фильм «Дневник горничной» - такое, очень и очень приблизительное, достаточно далекое от первоисточника, киноповествование.
Соображение, возникшее по прочтению, заключается в том, что без «Дневника» был бы невозможен другой роман, другого француза, «Анатомия одного развода» называющийся (a propos. Так подмывает спросить, себя в первую очередь: А «Дневник» состоялся бы без «Мещанина во дворянстве»?). Формально романы отличаются главной тематикой, но, присмотревшись, обнаруживаешь, что это всё – о ней, только в одном – чуть шире и раньше, во втором – глубже и позже. Но тот и другой – это всё та же французская литература, многословно-подробная, не боящаяся «идеи социальной» (в «Дневнике» много о Дрейсусе и антисемитизме, в «Анатомии» - углубляющийся кризис семьи, которому конца-края не видно).

В романе много того, что называют пикантными вещами. Но французский вкус и такт делают своё дело: ни призрака порнухи, эротика, да, местами – жесткая. Легче сказать, чего Мирбо не описал, нежели перечислить описанное. Эротизм совершенно здоровый, явно оживляющий текст, без него картинка «буржуазного нутра», используя известный литературный штамп, была бы неполной и явно менее интересной.

Книгу рекомендую к прочтению. Замечательная французская литература. Из подборки «100 книг, которые нужно прочесть прежде, чем…»