4.5

Опечатка желания искажала смысл любви.

В письме издателю автор представляет эту повесть как «прекрасный образчик русской прозы, точной и прозрачной, который при некотором старании может быть переведён на английский Набоковыми». Авторская невинная самовлюблённость обезоруживает, но «Волшебник» и правда кристален, строен и целен, как огранённый диамант. По сравнению с ним «Лолита» — громоздкое одышливое чудовище, запутавшееся в бесконечных кольцах ненужных обоснований и бряцающее чешуёй разнокалиберных деталей. В повести всё не просто более лаконично и взвешенно, но и более абстрактно и образно, и ярче проступает бодрящий контраст лирики и иронии. Поэтому, и ещё потому, что нас не заставляют выслушивать прямой монолог главного героя, этот психопат здесь более трогателен. Легче вообразить его усталым пожилым драконом (неслучайно он работает с драгоценными камнями, да и образ башни с подъёмным мостом здесь к месту), который в порыве нечеловеческой тоски вызволяет юную принцессу из плена кошмарной матери-мачехи и, поверженный, повисает на колючей проволоке у подножия своей башни слоновой кости. Финал тоже более стремительный, эффектный и справедливый: «забирай под себя, рвякай хрупь», — так и слышишь, как прокатываются тяжёлые колёса реальности по черепкам разбитой мечты.
Иногда случается, что эскиз гораздо удачнее полотна — может, именно своей незавершённостью. «Это по-хорошему, это бывает».