4

Конармеец верил в законы жанра, он умел различить повесть от рассказа, а рассказ от романа. Некогда и я придерживался этих взглядов, казавшихся мне вечными
истинами.

Теперь же я, слава богу, освободился от этих предрассудков, выдуманных на нашу голову литературоведами и критиками, лишенными чувства прекрасного. А что может быть прекраснее художественной свободы?

Читая подобные произведения, я точно знаю, что к ней нельзя относиться как к исключительно достоверному источнику сведений о тех, про кого говорится, и уж тем более о самом авторе.

Если говорить конкретно об "Алмазном венце", то нельзя забывать, что написан он в конце жизни писателя, когда все герои его повествования ушли в иной мир. А о покойниках либо хорошо, либо ничего. С другой стороны прошло много лет, и события где-то подзабылись, а где-то подкорректировались в сознании в сторону "могло быть лучше", и потом желаемое могло быть выдано за действительное даже без авторского умысла. Про себя же любой автор будет рассказывать так, чтобы это хотя бы читалось интересно. А в погоне за этим неизбежно где-нибудь да погрешишь против истины.

И всё-таки хочется принимать на слепую веру всё, про что рассказано в этой книге. Потому-что такими симпатичными и совершенно безгрешными в ней выглядят пусть даже правдоподобно описанные Маяковский, стихов которого я никогда не любил, и Есенин, личность которого для меня очень непонятная. Еще любимее становится Булгаков, чем-то ближе - Олеша, из которого я читал только "Трёх толстяков" и "Зависть". И хотя эта самая "Зависть" мне не понравилась, но разве можно не улыбнуться при упоминании уже забытой ветки, усеянной цветами и листьями?

Я поймал себя на удивительной мысли. Что мы знаем о двадцатых и тридцатых годах? То что это было очень непростое время. Начало двадцатых - голодное и кровавое. Середина - нервное нэповское. Тридцатые - репрессии и сдавливание всей страны в железном кулаке. Но вот я перечитал воспоминания о том времени Паустовского, теперь вот Катаев. И те годы описаны с такой, знаете ли романтикой, что невольно начинает казаться, что на самом деле учебники по истории врут, что именно тогда солнце светило ярче, а трава была зеленее.

Всё очень просто. Ведь описаны те годы, когда авторы воспоминаний (Катаев в частности) были молодыми. Ну а разве молодые годы могут запомниться только в черных тонах? Как бы трудно не было, я уверен, каждый человек помнит годы юности как самые лучшие в своей жизни.

Главный и несомненный плюс этой книги - лёгкость повествования. Она читается почти, как профессиональный роман, хотя по сути это документальная проза. А этот жанр не каждому писателю дан, тут нужно иметь особое мастерство. И особое художественное чутьё, которое подскажет - это понравится читателю, а это нет, и то, что не понравится, надо умело изменить.

После прочтения осталось только три вопроса.

Первый - зачем было шифровать героев книги, если все они слишком очевидны?

Второй - как допустили а советское время к печати книгу. в которой автор частенько предается религиозной ностальгии?

Третий - зачем в такой книге так много говорить про недостаточность своего таланта?