4 Век двадцатый - век необычайный

Объемная книга с отражением ушедшей эпохи. Сложно сложить единое мнение, книга полярная, сплошь состоит из граней, крайностей, исторических событий и людей.

Я на мир взираю из под столика,
Век двадцатый - век необычайный
Чем столетье интересней для историка,
Тем для современника печальней
- Николай Глазков

Как мне книга?

Удивительно, насколько книги обладают терапевтическим эффектом. От многих историй, характеров персонажей я с удовольствием окунулась в воспоминания о детстве и своих бабушках. Ностальгию вызвали песни, которые звучали у героев, взгляды советского человека. Улицкая действительно не просто зритель, но и участник истории. От книги веет теплом советских фильмов. Действительность жизни показана как через советского человека, так и через диссидентов, самиздат, гонения, время оттепели, Хрущева, смерть Бродского, эмиграции за границу... Отчетливо прописано время становления советского человека и человека полярного, свободонравного, смелого. С одной стороны железный занавес не сбавил хватки, а с другой - есть лазейки для передачи голоса народа на запад. Часть героев вызывает теплое отношение, часть откровенно неприятна. Время, которое карало непослушных, суровая реальность, вплетенная в непростые судьбы.

Что внутри?

Повествование прерывистое. Состоит словно из лоскутов. К примеру, только что описывается кончина героя, а в следующей главе мы вновь видим его в самом расцвете сил. Возможно именно из-за такой художественной композиции ощущение целостности сюжета слегка смазывается. Хотя общая картина вырисовывается очень четко. Центральные герои - три друга одиннадцати лет. Мы увидим век их жизни, с важными и, порой, проходными попутчиками. Тут и увлечение музыкой Саши, когда со страниц словно слышишь ноты; и фотографии Михи, когда тоже готов взять в руки “зенит” и побежать печатать негативы; вседозволенность и свободомыслие Ильи.

Мысли вокруг сюжета

Порожденная любовь к классической литературе через Учителя в школе, встречи Люрсов с их прогулками “по следам великих писателей”, запретная литература, которая перепечатывается из под полы. Голос Пастернака с его Доктор Живаго , новый русский и зарубежный писатель Набоков , Солженицын и его  Архипелаг ГУЛАГ

Литература и умение читать Пушкина, Лермонтова, Толстого - та необходимая прививка для взрослой жизни. Помогает против суровой действительности.

Я вот что поняла. В истории семьи каждого человека есть параллели с этой книгой. По рассказам бабушек, родителей, вся наша личная история складывается воедино и многие характерные черты прошлого находят отражение внутри истории. Не все. Ну что вы. Но что-то родное вы точно найдете.

Мне так нравится язык, простота, честность, с которой пишет автор. Страницы проскальзывают быстро, легко. С удовольствием продолжу знакомство!

__________

Чтобы ощущение от картины осталось более ярким, я дополнила параллельное чтение с книгой История старой квартиры . Петь ей дифирамбы буду в другой рецензии, но для меня именно эти две книги сошлись в неком симбиозе и ярче раскрывают друг друга.