5

Внимание! Если вы ждете описания сюжетной линии, авторского стиля, характеров персонажей и т.д и т.п., то вам не сюда. Это эмоциональная, пристрастная, пространная и просто странная «рецензия», которая больше скажет тем, кто книгу уже прочитал, нежели с ней еще незнакомым.
А в общем, всем ремаркианцам посвящается…

Другие, другие авторы, я люблю вас, правда, многих люблю! Я уверяю вас в своей читательской полигамности. Но Ремарк – это особая, больная любовь. Та, что преследует тебя и неизбежно настигает в новой книге. И когда кажется, что ты теперь спасен (ведь ты уже не на Западном фронте и больше не слышишь свиста пролетающих мимо пуль и гранат, не видишь кусков разрываемой плоти, отражающихся в глазах друзей и врагов, не считаешь уходящие в вечность секунды), все начинается сначала. Прибежища не было и нет. Скрываться больше невозможно, и вот он уже здесь. И на Земле обетованной… выследил, проник под кожу, пополз по венам, всосался в кровь. И в этот миг тебя накрыло, понесло, протащило по всем кругам Страха и лишь тогда опустошило.

А как иначе, если получаешь немалую дозу очень концентрированного сгустка эмоций. Такого, как лимонад собственного приготовления, где сахар хотя и присутствует, но лимон его практически полностью нейтрализует. Это терпко, это неприятно, это оскомина на зубах – чувствовать живую, но неизживаемую боль с тошнотворным привкусом горечи, стылую тоску, заброшенность и чуждость, а самое страшное, мучительные и непостоянные, то пробивающиеся сквозь тягучее марево отчаяния, то вновь поглощаемые им проблески надежды.

Как вы думаете, какой цвет у надежды? Если пофантазировать и представить, что цвет у нее есть, то какой? Цвет кристально-чистого, ясно-голубого неба морозным январским утром? Или цвет предгрозового летнего неба: дымчато-серого, пугающего и будоражащего одновременно? Обещающего долгожданную влагу уже давно испещренной трещинами, изнемогающей от засушья земле. Так разве у надежды, как у неба, не множество оттенков? А наше нутро, не превращается ли и оно порой в такую иссушенную, коркой покрытую местность? Но надежда… Вот уже и первые капли ее, готовой пролиться благодатным дождем. Хотя это еще неизвестно, благодатным ли. Ответы могут быть разными. Бывает, что «надежда доканывает человека вернее всякого несчастья». И все же, Надежда – это очень важный спутник в судьбе каждого, а эмигранта – в особенности. Потому что иногда это единственное, что остается. Остается после того, как полностью отказался от себя, от корней, от своего имени и своей личности, променяв их на фальшивые паспорта, подпольные документы и бесконечное бегство. Как это показательно, что Людвиг Зоммер даже наедине с собой не ведает покоя и открыть настоящего имени, данного ему при рождении, так и не решается.

А может, это имя – Ремарк? Поместил ли Ремарк себя в этого героя? Знаете, когда спрашиваю себя об этом, то невольно отдаю дань своей школьной скамье, когда выискивать авторскую позицию в тексте было непреложным правилом. Но как ни пыталась, найти ее так и не смогла. Мне думается, что Ремарк – либо ни в одном из своих героев, либо в каждом из них сразу. Все они его голосом доносят до нас и обязательные в любом его романе «афоризмы житейской мудрости», и «ланский катехизис», что так часто с благодарностью поминается здесь то одним, то другим как пособие по выживанию на множественных этапах «страстного пути». Потому-то выделить и наградить лаврами «главного» одного из героев, вещающего от имени автора, у меня не выходит. Главного – по смыслу, а не просто по праву рассказчика.

Я вижу перед собой воплощенный во всех персонажах собирательный образ эмигрантской Жизни. Жизни без Дома, который еще и не Здесь, но уже и не Там. И если верно говорится, что дом там, где твое сердце, это не всегда утешает. Потому что их сердце украли, их крепость порушили, их святыню осквернили (причем для многих - собственные же соплеменники). И что теперь делать с этой изломанной родиной? Простить – нельзя. Забыть – невозможно. Остается только бег по кругу. Они вечные стайеры жизни, эти эмигранты. Ведь дистанции их не видно конца…

И как обычно, P.S. Признаться честно, раньше у меня не раз возникало желание побрюзжать, словно бабки на завалинке, похулить наше время, нашу действительность. А уж посокрушаться над собственными проблемами… Но когда читаешь такие книги, приходится отринуть все частности. Ты только ужасаешься прошлому, радуешься настоящему и надеешься на будущее. Иное, лучшее будущее, чем оно было у тех несчастных, покареженных душ, по ком прошлась и потопталась война.