4

— Я в одной папиной книге, — у него много старинных смешных книг, — прочла, какая красота должна быть у женщины… Там, понимаешь, столько насказано, что всего не упомнишь: ну, конечно, чёрные, кипящие смолой глаза, — ей-богу, так и написано: кипящие смолой! — чёрные, как ночь, ресницы, нежно играющий румянец, тонкий стан, длиннее обыкновенного руки, — понимаешь, длиннее обыкновенного! — маленькая ножка, в меру большая грудь, правильно округленная икра, колена цвета раковины, покатые плечи, — я многое почти наизусть выучила, так всё это верно! — но главное, знаешь ли что? — Лёгкое дыхание! А ведь оно у меня есть, — ты послушай, как я вздыхаю, — ведь правда, есть?

Вот люблю я такие рассказы, когда написано всего-то с десяток страниц, а столько чувств, столько эмоций на этих страницах, сколько иногда и в романе встретишь. Этот рассказ Бунина именно такой. Вот только дышится после него тяжко, несмотря на столь оптимистичное название. Легкое дыхание... Мне сразу представляется такой красивый весенний лес, ландыши, птички поют, небо голубое... Вот стоишь там на полянке и дышится так легко-легко, а воздух такой чистый и свежий, что в легких аж покалывание ощущается, приятное такое, легкое, словно щекотка. Но эти ассоциации, рожденные в моем воображении словосочетанием «легкое дыхание», были растоптаны уважаемым Иваном Алексеевичем в хлам, в пыль. Нет на страницах этого рассказа легкого дыхание, совсем нет. Наоборот, на них скопился туман, густой и молочно-белый, с легким таким серым отливом, будто сквозь туман просачивается дым. Вот такой он этот рассказ. Попахивает тленом и безысходностью, но никак не ландышами.

Вообще я этот рассказ прочла, потому что его очень нахваливала моя сестра. Мы как-то с ней наткнулись на список книжных рекомендаций «27 книг до 27 лет», сестра увидела в этом списке «Легкое дыхание» Бунина и говорит мне: «Прочти обязательно, тебе понравится». О да, мне понравилось. Полный вынос мозга. А потом еще туман в голове и дымок, да запах безысходности. Но вообще рассказ шикарен, отрицать глупо. Столько всего, целая история уместилась на каком-то там десятке страничек. И пусть эта история вскрывает вены острой ложкой, она цепляет сердце рыболовным крючком, заставляя временами вспоминать ее, историю, уместившуюся на десятке страничек.