5 — Иной раз трудно соблюсти закон, — сказал отец. — Особенно если хочешь, чтобы все было по-честному.

Снова я потрясён Стейнбеком. У меня уже была рецензия на его столбовой роман «К востоку от рая», который великолепен, исчерпывающ и самодостаточен: на протяжении тысячи страниц люди сначала любят друг друга, потом мучают ужасно, потом опять любят, потом опять мучают и так до нахождения баланса, который и есть счастье. Казалось, что больше ничего на эту тему уже сказать не удастся.

Второй столбовой роман Стейнбека «Гроздья гнева» заранее вызывал у меня недоверие аж по трём причинам. Во-первых, я искренне не мог понять, чего можно ещё сказать поверх «Востока от рая». Во-вторых, знакомые американские студенты несколько раз мне жаловались, как их в школе заставляли читать «Гроздья гнева» и они не могли прорваться через эту тягомотину и чернуху. В-третьих, только ленивый не знает, что «Гроздья гнева» — это голимая коммунистическая пропаганда, в момент написания которой Стейнбек был настолько влюблён в Сталина, что даже написал специальное письмо, одобряющее нападение на Финляндию в 1939м году и после этого с трудом отбился от преследования ФБР. Вот с такими ожиданиями я к «Гроздьям» и приступал.

«Гроздья» начинаются с мощнейшего описания противостояния простого человека и механистичного государства. Государство поглощает и топчет человека с неимоверной холодностью и жестокостью, при этом всё время ссылаясь на законы административные и уголовные. Зачем и почему люди нарушают эти законы, автора не волнует. Зато его волнуют последствия. Стейнбек тщательно прописывает нескольких растоптанных людей, причём доводит их отчаяние до запредельного.

Отец семейства, у которого бульдозером снесли родительский дом, который он строил своими руками с детства... От этого у отца уехала крыша. Не дома, а собственная. Хотя крыша дома тоже, конечно, уехала... Женщина, мать семейства, у которой на руках умирает её мать, бабушка семейства. Умирает совсем не так, как им обеим виделось и хотелось… Молодые пацаны, которые мечутся между горем родителей и необходимостью зарабатывать на жизнь в условиях, когда у них нет денег, чтобы даже купить годную обувь для работы… Священник, который, глядя на это всё, разочаровался в боге и искренне не знает, что делать дальше и как жить и зачем…

Вот такая группа, точнее, кампания, пробивается в Калифорнию сквозь пустыню по дороге 66 вместе с толпой таких же нищих озлобленных людей. По пути их пинают и мучают все, кому не лень – мошенники, бомжи, бандиты, полицейские, лощёные банкиры, кулаки (зажиточные крестьяне) и даже оборванцы-попутчики, которые честно и подробно объясняют, что не надо ожидать от них добра и гуманизма в этой недоброй антигуманной жизни.

Первая половина «Гроздьев» — это памятник словесности, в котором попеременно то описывается ужас простого человека перед государством и природой, то ему же (простому человеку) выдаётся повод для праздника и оптимизма, но потом его мучают опять. Несколько арок прописано и закрыто так, что не только дух захватывает, но приходит некоторое оторопение. Страшно становится, грустно и противно от общества. Лейтмотивом проходит мысль о том, что если вот это и есть правительство, которое американцы себе выбрали, и общество, которое они себе построили, то надо найти в себе силы признать, что это херовое общество и херовое правительство. Надо признать ошибку и переделывать. А переделывать нет ни сил, ни денег. Бабушка умирает, мама плачет, отец молчит, а грустный священник сидит и пьёт виски…

На этом месте я хотел бросить чтение и порекомендовать всем читать «Рай» и не читать «Гроздья». Но тут вдруг происходит волшебное чудо искусства. Причём происходит оно настолько не банально и неожиданно, что ещё больше оторопеваешь. Нет, не прилетает волшебник в голубом вертолёте. Бабушка умирает, когда первые оазисы Калифорнии смачно показываются на горизонте. Грузовик ломается. Мама плачет, отец молчит, а грустный священник сидит и пьёт виски… Вокруг смерть, разорение и запустение… Герои книги потеряли всё. Потом ещё раз потеряли всё. Потом снова всё. И вот в тот момент, когда всё потеряно в третий раз, мужественная и мудрая мать семейства встаёт и говорит, что надо бы развести костёр, выпить чаю, произнести молитву, поблагодарить господа и закопать бабушку. Негоже бросать её на съедение койотам. Священник находит на обочине консервную банку и набирает туда воду из придорожной канавы.

Мама и священник оказываются светлыми силами. С двух сторон разными словами они объясняют, что человек, который потерял всё, кроме друзей и любимых, с которыми можно кипятить чай на костре, на самом деле ничего серьёзного не потерял. Вокруг костра, на котором в ржавой консервной банке закипает вода из придорожной канавы, начинается добрый разговор, сам собой переходящий в шутки и танцы, как это было у Михалкова во второй части "Утомлённых солнцем". В программной культовой речи священник сообщает, что он догадался, что вот именно сейчас, всё потеряв, он наконец стал свободен и счастлив. Именно человек, которому нечего терять, кроме своих друзей и любимых, свободен и счастлив, потому что отнять у него больше нечего, мучения ему больше не грозят за исчерпанием вариантов оных, а вот время и силы на обмен любовью с родными у него ещё остались. Кипелов и Шнуров запевают хором «Я свобооооден… Словно птица в небесах…» На всё это смотрят банкиры и кулаки, одинокие и безрадостные в своих золотых клетках. Становится очевидно, что грязные растоптанные нищие, поющие кружком у костра, выходят в победители, чуть ли не бенефициары всей этой драмы. А те, кто их мучает, ни разу не победители, а скорее всего даже и проигравшие, потому что золотые клетки их как-то не радуют, а родных у костра у них вовсе нет...

Великолепная книга. Глыба мировой литературы. Возможно, лучшая книга, которую я прочёл в жизни… Что интересно, параллельно я посмотрел вместе с семьёй фильм «Чебурашка», где лейтмотивы оказались примерно теми же, хоть и менее проработаны за недостатком экранного времени. «Чебурашка» и «Гроздья» ввели меня в некий эндорфиново-адреналиновый резонанс, от которого я уже не могу отделаться несколько дней. Прям работе мешает. Но вставляет. Тащит и плющит. Волшебная сила искусства! Вау. Готта би киддинг. Зе лав ю тейк из икуал то зе лав ю мейк. Олл ю ниид из лав.

Во второй части «Гроздьев» чернуха выходит на новый уровень. Семья пытается построить социалистический рай, город-сад, кибуц-колхоз посреди силиконовой долины. Детали рассказывать не буду, но финал очевиден. Как знает большинство русскоязычных людей, социалистическая мечта никогда ничем хорошим не кончается. Многие погибают. Но в конце книги Стейнбек раздаёт выжившим страдальцам призы. Главный герой, вдохновлённый и просветлённый обретением своей миссии, становится Робин Гудом и одновременно лидером коммунистической партии США (видимо, он возглавит её боевую ячейку). Его мать, пережив жесточайшую зиму, получает богатое пособие от калифорнийского правительства и налаживает жизнь семьи. Его брат находит хорошую невесту из зажиточной семьи и тоже налаживает свою жизнь. Его сестра после тяжёлых трагических родов обретает просветление и уверенность в своей нужности людям.

Приятно радоваться за столь подробно прописанный хеппи-энд после столь подробно прописанного ужаса. Радость омрачает только понимание того, что сейчас, в 2023м году, все эти люди выродились ровно в то, что Стейнбек ненавидел и жесточайше критиковал. Если бы Стейнбек сейчас был жив, то его бы тошнило. Главный герой сейчас стал либо жирным и неприятным лидером коррумпированного профсоюза, либо решительным и непримиримым левым политиком, неумолимо причиняющим добро, свет и свободу людям Ирака, Ирана, Сербии, Кореи и Украины. Мать его стала сухой и скучной морализаторшей, насквозь лицемерной и оторванной от жизни, типа Маделины Олбрайт и Кондолизы Райс. Отец - безмолвный и безвольный фермер на фентаниле и субсидиях. Брат – полковник ВВС США: сухой, скупой и весь пропитанный многочисленными неврозами, паранойями и депрессиями. Сестра спекулирует опционами на Уолл-Стрит и чувствует себя прекрасно, несмотря на то, что её брат когда-то твердил знаменитую мантру:

Банк — это монстр. Сотворили его люди, но обуздать его они не могут.

Оправдывает эту печальную картину только кульминация первой части книги, в которой все эти люди кипятят чай в консервной банке у придорожного костра с пением и танцами, демонстрируя нам, что такое счастье именно в тот момент и в том месте, где счастье найти никто не ожидал. Именно за этот момент «Гроздья Гнева» надо читать и перечитывать.

— Иной раз трудно соблюсти закон, — сказал отец. — Особенно если хочешь, чтобы все было по-честному.

Тут, говорит, такая неразбериха, что сам черт ногу сломит, и ничего с этим не могут поделать; а чтобы ввести какие-нибудь изменения, так на это ни у кого ума не хватает. Не вздумай, говорит, за книги засесть: во-первых, запутаешься еще больше, а во-вторых, перестанешь уважать правительство.

Источник