5 Детство, прощай!

Сюжет: 12-летний Лео Колтон оказывается случайным гостем в загородном доме своего школьного приятеля Маркуса Модсли в период летних каникул; очень удобным посредником (свидетелем) тайной переписки между старшей сестрой Маркуса Мариан и фермером Тедом Берджесом; там же празднует свой 13 день рождения, который ничего кроме трагедий и разочарования не приносит.

Конфликт: Чувственная любовь на фоне социального неравенства и, как следствие, глубокая детская психологическая травма, от которой не вылечиться, даже если посмотреть своему прошлому в глаза.

Цитата: "Мои иерархические построения стали моей моралью, я сознательно воспринимал людей в зависимости от их положения."

ИМХО: 12- летний мальчик так хотел, чтобы новый век, стартовавший с 1900 года вскружил ему голову, наполнил жизнь событиями и приключениями, незабываемыми, но лето 1900 года разбило сердце впечатлительного Лео Колтона на столь мелкие кусочки, что он оказался не в силах собрать его воедино, чтобы в недалеком будущем полюбить или хотя бы влюбиться. Конечно, главный акцент в книге делается на социальном неравенстве и невозможности любви между представителями разных слоев общества, ханжество проскальзывает и между отношениями самого Лео с семейством Модсли, но все же рассказ ведется от первого лица, от лица мальчика, чья проблема была в том, что он не мог резделять реальность и вымысел, видящего тайный смысл в том, что большинство нарекли бы обыденностью или сплетней, поэтому для меня его конфликт или скорее драма превалирующая в "Посреднике".

Хартли очень тонко вплетает скрытый символизм в детскую психику, пытаясь найти ответ, почему же Лео считал виноватым именно себя в трагедии Теда Берджеса, делая сцену игры в крикет кульминационной, не только из-за остро-поэтического момента с нависшим розовым облаком, но и потому, что именно Лео ловит мяч Берджеса, и тем самым не дает команде деревенских вырваться вперед, и в первую очередь сражает самого Берджеса, за что и просит у него прощение.

Для меня непостижимо, как взрослый человек (автор), обыдневший, способен воссоздать такую стеклянную конструкцию детского сердца на пороге взросления, с чередой неподдельных нюансов, фантомов и сомнений. То, что взрослый Лео очень сдержано, почти незаметно использует критический взгляд на себя в детстве, намекает на то, что он так и остался тем 12-летним мальчиком. Подтверждает это и финальная сцена, в которой Лео 60+ встречает бабушку Мариан, доживающую свой век в доме няни Робсон. Он не осуждает эту тщеславную кошелку, будто бы фраза Тримингема: "Дама никогда не может быть виновата", стала его девизом на всю жизнь. Зато читатели сделают это за него - этот финальный портрет престарелой сердцеедки, будто месть автора за собственные обиды, немноготпортит вдохновенное впечатление от упоительно чистой прозы нотками женоненавистничества. Но ведь кто-то должен быть виноват? Пусть это будет женщина, решил Хартли, но жизнь, как всегда, намного сложнее искусства.