5

Должна признаться, мне очень симпатична еврейская литература. Она мне симпатична уже заочно. Ибо знакомство с ней я начала не так давно. Еврейские писатели мне кажутся каким-то особым благословенным «народом». Есть в них та душевная тонкость, то умение поместить привычных героев в богатые на внутреннюю событийность ситуации, что нас трогает необычайно. А может, бессознательно улавливается связь с русской литературой. Ну и конечно, я высоко ценю еврейскую литературу за богатую мифологическую и религиозную почву, на которой она основана.

Собственно, я не знаю, почему я завела речь об этом. Ведь, хотя и Меир Шалев писатель израильский, эта его книга – не художественное произведение. Это, как обозначено в заглавии, «беседы о литературе». Но неповторимый характер еврейской литературы проявляется и здесь.

Название книги прямо-таки завораживает – «Секреты обманчивых чудес». Шалев рассуждает здесь о том, ЧТО может изображать литература, о том, КАК она это изображает и о том, на чём всё это стоит, на какой почве. И при всем при этом эта книга не похожа на литературоведческий труд в классическом понимании. Это сборник лекций, которые Шалев прочёл в Иерусалимском университете в 1994 г. А потому сохраняется и разговорный стиль, и эссеистичность рассуждений.

Меир Шалев предстаёт перед нами как блестящий интерпретатор и прекрасный читатель. Да, да именно как читатель. Что может быть ценнее, интереснее и увлекательнее размышлений хорошего читателя о хороших книжках? Разве что сами эти книжки.
В книге есть упоминание о множестве текстов. Но, пожалуй, чуть больше, чем о других, автор говорит о Томасе Манне, Гоголе, о Набокове (о «Лолите»), о Томасе Харди, Мелвилле, Акселе Мунте, Кестнере, Филдинге, Шолом-Алейхеме. Ну и конечно, он много говорит о греческой мифологии и о Книге Бытия.

Шалев-читатель показывает нам, как литература вырастает из мифологии, античной или библейской. Но делает это настолько незаметно, будто просто беседует с нами в уютном кафе.
Каждая беседа строится по одинаковой схеме. Шалев обозначает тему (проблему), например, любовь к разным типам женщин или судьба. Затем начинает вспоминать произведения, где эта проблема как-то изображается. Вспоминает похожие образы из Библии и из мифологии, сопоставляет, сравнивает, отмечает особенности разрешения этой темы-проблемы, много цитирует (и нам это очень нравится) и дают такую интерпретацию, что сердце начинает биться учащённее, оставляя при этом простор для собственных размышлений. Так, Шалев сравнивает образ Иосифа, Рахили у Т. Манна и у библейского автора. Делает это мастерски, блестяще! Сетует при этом на автора Библии за скудость изображения внешности, за аскетизм изложения. И восхищается Манном, который даёт нам с лихвой эту информацию, показывая, что «основу красивости составляет сексуальность», а на примере Томаса Харди утверждает, что

...у красоты есть потребность в зрителе. Она не имеет самостоятельного существования, она нуждается в публике, в смотрящих глазах, которые ею восхищаются, - даже если это глаза самой обладательницы красоты, глядящие в зеркало.

Мысли Шалева точны и прекрасно сформулированы. По сути, то, как он мыслит и как пишет, для меня является идеалом. Когда-то меня учили формулировать мысли и интерпретировать литературное произведение примерно так же. То есть не удаляясь от самого произведения, о котором говоришь, при этом выходя на уровень смысла этого произведения. Поэтому у Шалева мы не найдём пресловутого анализа. Он не говорит о сюжете, композиции. Он именно интерпретирует тексты. Вот примерно о таких фрагментах книги я говорю (этот кусочек текста я воспринимаю как образцовый):

А если подумать ещё, то можно заметить, что, в отличие от Нарцисса, которому для любви к себе нужно смотреться в водную гладь, Вилигис не нуждается в таком зеркале. Сестра ему зеркало. Каждый взгляд, брошенный на неё, возвращает ему его отражение. Кстати, это наводит на возможную разгадку ненависти Амнона к Фамари. С момента их близости Фамарь становится ему отражением, но отражением его отвратительной стороны. Отныне и далее любой взгляд, который он бросит на неё, напомнит ему всё уродливое в нём, и поэтому он требует от неё скрыться с его глаз.