Больше рецензий

21 ноября 2013 г. 13:09

531

5

Отличный роман про гангстера середины 30-х годов, ветерана войн времен "сухого закона". Этот роман американский до чертиков, в нем еще и город Нью-Йорк - главная действующая площадка. Написанный "потоком сознания", он читается так, как читаются, должно быть, "бульварные" книги, с разницей в том, что написан был этот текст этим дядей со смешной фамилией явно легко и с удовольствием.
Я взял себе за правило читать книги с карандашом, и что-то там отмечать, особенно выдающееся на страницах. Но взять в руки карандаш, чтобы что-то пометить в этой книге, у меня просто не было времени. Хотелось ее не упускать из виду, при том, что отнести к ряду особенно остросюжетных эту книгу нельзя. Чтобы получить представление о том, что вытворяет автор этого романа, достаточно привести пару цитат:

Ныне я считаю, что грациозность и элегантность любого человека, будь то мужчина или женщина, напрямую связаны с длиной шеи, человек с длинной шеей хорошо сложен, обладает естественным благородством осанки, даром визуального контакта, гибкостью и легкостью походки, такие люди любят движение и танцы, физически развиты. Короткая же шея предопределяет множество метафизических недостатков, любой из которых вызывает жизненную немощь, из чего проистекают искусство, изобретательность, большие состояния и смертельная ярость неуравновешенного духа. Я не утверждаю, что вывел строгий закон или даже что предложил удачную гипотезу, которую можно доказать или опровергнуть; это не научное наблюдение, а некая примета, из тех, в которые ранее весьма верили.


Но постепенно атмосфера изменилась - девушки нашли залежи одежды в больших коробках Арнольда Помойки, и он, похоже, не возражал, так что поверх ночных рубашек они надевали на себя то и это, выбирая и примеряя шляпы, платья и туфли на высоких каблуках что носили в прежние времена, пока каждая не осталась довольна собой; моя маленькая Ребекка оделась в черное кружевное платье испанского типа, доходившее ей до щиколоток, и тонкую розовую шаль с большими петлеобразными дырами, но продолжала танцевать со мной босиком; а некоторые мальчишки нашли пиджаки с широкими плечами, остроносые замшевые туфли и широкие галстуки, которые они повязали на голые шеи, и мало-помалу в дыму, под джазовые мелодии, мы превратились в тех, кем хотели быть, мы танцевали в пыли наших будущих Эмбасси-клубов, в нарядах стыдливой детской любви и постепенно понимали - а это выпадает на долю только самых везучих, - что Бог наставляет не только разум, но и вихляющие в ритм бедра.


Герой, от лица которого ведется повествование, как будто не очень-то участвует в жизни. Ему лишь всегда удается оказывается в нужном месте в нужное время, и, несмотря на его насыщенную, казалось бы, судьбоносными поступками жизнь, он проводит ее скорее в позиции наблюдателя. Эстетика, а не этика. Детская очарованность объясняет все его поведение на протяжении книги, это, конечно, уже никакой не Оливер Твист, его судьба не такая уж горькая, да и нам ничего не известно о его социально-экономических трудностях. Зато его внутренний мир - это мир художника, поглощенного жизнью, способного воспеть любую малозначительную деталь действительности. От человеческой шеи до торговой улице в нью-йоркском районе Бронкс.