4 "Где мои пятнадцать лет?"

Меня сразу привлек стиль этой книги, и именно он перевешивал некое естественное разочарование от крайне неспешного развития заявленной в аннотации интриги, которое дается «в час по чайной ложке» - впрочем, ближе к концу романа "вглядывание в тайны прошлого" немного ускоряется... Но, в общем, задача автора как раз в том и состоит, чтобы втянуть читателя в свою систему координат, в размеренную ткань повествования, а потом уже будет поздно: заинтригованному, тому непременно захочется узнать, "в чем там дело было", и дочитать книгу.

Вдобавок повествование оказывается растворено в тягуче-размеренном существовании молодой мамаши, для которой события ее юности пусть и выглядят пугающими, но в то же время проникнуты ностальгией по тому ушедшему времени, когда она и ее подруги были столько невинны, неопытны и ранимы, когда они были
тонкорукими, гибкими девчонками, что смеялись без умолку.

Этот роман, безусловно, прежде всего повествует о возвращении взрослой уже женщины — молодой матери - в свое прошлое. Возвращение, произошедшее не по своей воле.

Внезапно понимаю: все эти годы я бессознательно избегала и вокзала, и того, что было связано с Солтеном.

Ох уж эти дерзкие девчонки 15 лет!

и я вижу прежнюю Кейт – на пожарной лестнице Солтен-Хауса, с бутылкой виски, отражающей лунный свет.

Эта "клика" самонадеянно противопоставила себя практически всему коллективу преподавателей и учениц частной школы для девочек - это происходило путем той самой изощренной "Игры в ложь" из названия романа.
И вот теперь прошлое властно позвало троицу бывших девочек из Лондона в окрестности рыбацкой деревушки, где располагается их частная школа.

Описание мест юности, куда попадает главная героиня, поистине прекрасно:

Внезапно впереди возникает река. Наша река. Рич. Серая гладь с тростниковыми островками, с легкой рябью, почти не искажающей отражения линялых облаков; ширь, и простор, и блеск, и чистота, от которых ком подступает к горлу. 
Я действительно успела забыть, что нигде в мире нет ничего, подобного нашей реке. Я видела немало рек, пересекала и другие устья – но ни одно не было столь прекрасно, ни одно не являло слияния земли, небес и моря – столь полного, столь безоглядного слияния, что и не разобрать, где кончаются облака и начинается водная стихия.

И вот там, у реки, расположено знаковое для нашей истории строение — приливная мельница, в котором веселая компания когда-то провела немало прекрасных часов.
Вот что испытывает героиня, когда входит туда после 17 лет отсутствия:

Целый миг кажется, что я сделала шаг в прошлое, мне снова пятнадцать, и это мое первое посещение мельницы – так завораживающе прекрасен царящий здесь упадок. Высокие асимметричные окна с потрескавшимися рамами выходят на устье, сводчатый потолок заставляет запрокидывать голову, высматривая в сумрачной вышине почерневшие балки; лестница идет винтом, как пьяная, делает передышки на хлипких площадках, заглядывает в спальни, словно кого-то ища, пока не успокаивается в мансарде с видом на стропила, под самой крышей.

В этих местах, связанных с юностью, сознание ГГ буквально расщепляется:

До сих пор слышу его голос - отрывистый, с дивной хрипотцой. «Нарисуй девушку, которую я в тебе разглядел». Тот эскиз у меня сохранился. На нем – девчонка, открытая миру; девчонка, которой нечего таить, кроме собственной ранимости. Одна беда: той девчонки... больше нет на свете.