4

Роман, сыскавший скандальную славу, поражает правдой, брошенной в глаза всему миру. Автор хотел пролить свет на самые темные и потаенные стороны жизни португальских монахов и монархов 18 века. Содрать пышные облачения священников, отбросить прочь высокопарные богоугодные речи «верующих», явить свету плохо запрятанные греховные помыслы монашеских орденов и не менее греховные воплощения этих мыслей (и подойдет тут всякая живность, ибо создана она рукою всевышнего).

Нашла небольшую заметку в журнале Новый Мир об этой книге, точнее просто не скажешь.

Жозе Сарамаго со вкусом описывает все уродства и дикости Португалии начала XVIII века — бой быков, аутодафе, инфант, садящий из окон своего дворца свинцовыми пулями по матросам своего же флота (подросток резвится — что вы хотите?), — все это выписано с плотной любовной ненавистью, с подлинной ненавидящей любовью. Чего стоит один только эпизод — быки вдребезги разносят гигантские глиняные куклы, установленные на арене. Из глиняных обломков взмывают вверх голуби. Зрители принимаются ловить голубей руками, во-первых, интересно, во-вторых, пища. Немногие птицы все-таки взлетают в небо и, освещенные солнцем, кружат над ареной, золотые, пышнокрылые. Такие описания — красивые и безобразные, дурновкусные и талантливые — вынуждают вспомнить что-то подростковое, давно читанное и почти позабытое. А тут еще стиль, синтаксис, равно тяжеловесный и наивный, скороговорочный и обстоятельный, небрежный и монументальный. А тут еще и странные нелепые герои — дочь сожженной колдуньи, славная женщина, которая (если с утра не съест с закрытыми глазами хлеба) видит сквозь стены, кожу и землю (понятно, что ничего хорошего она, за редким исключением, там не видит); бывший солдат, Бальтазар Семь Солнц, у которого вместо левой руки — железный крюк, но он и с одной рукой такое творит, что иной и десятью не сможет; ученый иезуит, изобретатель и философ Бартоломеу Лоренсо ди Гусман, по прозвищу Летатель, друг короля и нищих... А тут еще удивительный летательный аппарат, который построила вся вышеперечисленная компания — себе на горе... Гюго! Разумеется, Виктор Гюго! Вовсе не о францисканском монастыре в Мафре вспоминал Сарамаго, когда писал свои “Воспоминания...”, а о “Соборе Парижской Богоматери” великого романтика.

Источник: «Новый Мир» 2002, №11