0 Письма с границы между светом и тенью

К сожалению, мне было сложно читать эту книгу именно сейчас, во времена, когда я для надёжности выбираю книги, которые строчка за строчкой с силой тянут тебя дальше, не давая потерять из виду берег-окончание и не позволяя оторваться хотя бы на секунду, потому что риски отвлекшись утонуть в новостном потоке и уже не вернуться довольно велики.

А чтение этой книги предполагает слишком много большого сосредоточения. Замирать и застывать на мосту сомнений, любуясь красотой игры светотеней. Слишком много разных мыслей: об идеалах великой свободной страны и готовности пойти для этого на жертвы, о раскаянии тех, кто когда-то был за войну и предавал ради идеи близких людей, о роли творца в военной пропаганде, о сложности переосмысления того, во что когда-то верил в ситуации, когда воспоминания о прошлом окрашены в более светлые тона, чем непонятное наступающее будущее, вступающее в противоречие со всем, что ты ценил, о ненадёжности раскаяния и о сомнительных плюсах категоричного отрицания достижений прошлого.

Герою, пожилому японскому художнику, в недавнем прошлом работающем на ведущее войну правительство, сложно осознать, что его идеалы и желание лучшего будущего в итоге привели не туда, что из-за идей, которые он разделял, погибли тысячи молодых и талантливых людей, в том числе и его сын; что его сограждане, когда-то считавшие его человеком безукоризненного достоинства, теперь смотрят на него косо. Эти его идеи как его собственный дом, частично разрушенный бомбардировкой, — он привык в них жить. И хоть он убрал все свои старые картины со стен, он не может так же просто убрать ностальгические воспоминания со стен дворца памяти, в них и его друзья, и вершины успеха, и он уходит туда от нынешней реальности, от бесед со взрослыми дочерьми и внуком, воспитываемым на американской культуре. И бродит там, старательно огибая некоторые могущие его задеть предметы.

И тема, безусловно, очень актуальна. Но сейчас хочется крика, а не светских рассуждений с вершин холма. Хочется меньше тактичности, меньше намеренной стилизации и как следствие некоторой искусственности, меньше красоты, — и больше боли. Но если вы ещё способны делать вдох и замирать, почитайте, завидую всем, кто сможет по достоинству оценить эту книгу. Мы же с ней на этом этапе моей жизни не совпали стилистически.