Больше рецензий

rvanaya_tucha

Эксперт

Эксперт Лайвлиба

22 октября 2013 г. 01:06

159

4

Текст на обложке (назвать ли это аннотацией?..) сего раннепостсоветского издания — 1994 г. — обещает нам «забавные коллизии, живой язык и неподражаемый юмор». Даже не знаю, как это комментировать, но не отметить такую прелесть я не могла.

Житинский такой Житинский, что говорить.
Его надо читать в дороге. Можно в трамвае или автобусе, думаю, хорошо пойдёт в электричке (не пробовала); но ве-ли-ко-леп-но читать его в метро. Вокруг потерянные и суровые люди, вид из окна — просто никакой! и стараешься вжаться куда-нибудь и не отсвечивать. Но тут ты вытискиваешь из рюкзака книжечку, открываешь и — чудо! Смеешься. Заливаешься, на пятой странице уже в голос. Даже не собираешься тратить драгоценные секунды, чтобы улыбнуться на удивлённые взгляды потерянных и суровых. Ты торопишься, тебе нужно побольше этого прекрасного, удивительного, живительного текста!.. А вот дома почему-то такого не выходит, и не надо читать Житинского дома, только соскучишься и расстроишься.

«Дитя эпохи» — в полной мере дитя эпохи. Написанное тогда, читаемое тогда, собранное и изданное посфактум, как специально для исторической книжной полки, оно сейчас воспринимается с оттенком снисходительной нежности. Когда-то это было реальностью, сейчас это дань той жизни и тому времени. Однако мы живём в волшебной стране, которая свято чтит традиции! поэтому всегда, думаю, попадутся читателю пассажи, описывающие и его жизнь. Меня накрыло тут:

В бюро пропусков со мной долго возились. Выписали несколько бумажек, часть из которых я тут же возвратил вахтерше. Та благополучно наколола их на спицу, и я вошел внутрь.
— Куда же ты пошел? — изумилась вахтерша.
— К начальнику, — сказал я, обернувшись.
— Это понятно, что к начальнику. А как туда идти, знаешь?
— Спрошу, — пожал я плечами.
Вахтерша засмеялась длительным смехом.
— Ну, спроси, спроси! — сказала она.
— А как туда пройти? — заволновался я.
— Вот видишь! — торжествующе сказала вахтерша. — А я не знаю! Давеча ходили через подвал, а нынче там ремонт. Теперь через чердак ходют, но там смотри в оба. Не то заблудишься.
Я пошел по лестнице вверх. На чердаке размещалась лаборатория 17. Там мне сказали, чтобы я спустился ниже, прошел по коридору, отсчитав восемь дверей, и вошел вдевятую. Я так и поступил.
За девятой дверью была десятая дверь. Потом я прекратил их считать. Встречавшиеся люди хорошо знали лишь окрестности своих лабораторий, а дальше путались. Но общее направление они показывали одинаково. Мне следовало идти все время вниз и на юго-запад. То и дело встречались рабочие, которые перегораживали комнаты, воздвигали посреди коридоров стены и прорубали окна на улицу.
Наконец мне попался человек, который час назад был у Тараса Карповича и еще помнил дорогу. Он меня проводил. Дверь кабинета была рядом с временной деревянной стенкой, перегораживающей коридор.
— Когда будете уходить, — шепнул сотрудник, — отодвиньте эту доску и пролезайте. Так проще. Там сразу выход.


И что для меня важно в этой книге — кроме идеального юмора и настолько прелестного лирического героя, что под конец я исподтишка начала, как в детстве, мечтать выйти за него замуж, — это честность. Человечность лица. И она достигает абсолюта, конечно, в послесловии, в котором А.Н. проговаривает и формулу, очень важную вообще всегда, а для этой книги, может быть, главную:

Конечно, "у нас была великая эпоха", как выразился один писатель. А мы были ее маленькими детьми. Детство всегда вспоминаешь с нежностью. Даже когда тебя обижали взрослые дяди.


Спасибо, это было хорошо.

Комментарии


Ух, спасибо, напомнили о существовании давно любимого автора! Пошёл искать... :)