4

Вынужден признаться в том, что по прошествии двух недель с момента окончания чтения "Белого отеля" я по-прежнему плохо представляю, о чем писать в отзыве. Причина, видимо, кроется даже не в том, что роман раскрывает какие-то неизвестные доселе темы - наоборот, он поднимает важнейшие вопросы, испокон веков смущающих сознание человека, которые, тем не менее, будучи в очередной вытащенными на свет, так и не получают должного решения.

На поверхностном уровне может показаться, что секс и смерть - это две сквозные темы романа, состоящего из шести взаимосвязанных и накладывающихся друг на друга глав. Это так, однако истинное наполнение эти темы приобретают лишь будучи отраженными в человеческом сознании. И история русской оперной певицы, страдающей недугом, некогда на заре развития психоанализа определенного как "истерия", - не более чем иллюстрация, призванная не только показать, как психосоматические состояния, уходящие корнями в далекое детство и юность, могут отравить жизнь взрослого человека, но также продемонстрировать, насколько глубоко в подсознание могут быть запрятаны истинные причины проблем и как отчаянно человек способен их отрицать и вытеснять. Не случайно Томас вводит доктора Фрейда в сюжет романа и заставляет его даже терпеть своеобразное поражение: излечение оказывается не полным, осознание героиней причин своей болезни и - самое главное - их принятие постоянно капитулирует перед силой отрицания.

На более глубинном уровне Д.М. Томас, как уверяет нас переводчик в послесловии, взялся исследовать явление времени, точнее - его восприятие человеческим сознанием. Пересказывать статью переводчика бессмысленно, гораздо лучше ее прочитать. Поставленные Томасом вопросы - не является ли смерть иллюзией, довлеющей над нами, что есть жизнь: добро или зло, - слишком масштабны и жизненно важны, чтобы на них можно было ответить не только в пределах небольшой статьи или рецензии, но и даже с помощью такого хорошего философского романа. Неожиданное, в рамках общего повествования, и очень тяжелое эмоционально описание трагедии в Бабьем Яру обретает смысл, будучи рассмотренным как символ - страха смерти, массового психоза, "больного общества", наконец. Можно было бы даже прийти к неосторожному выводу, что историю творит истерия, принимающая коллективные формы, но это слишком смелое заявление. Где ответ? Как было уже сказано - его пока нет.

Таковы общие размышления о романе, очень непростом, очень неоднозначном. Его легко читать и запоминать, но гораздо сложнее осмысливать и разбирать. Еще сложнее его пересказать, и, естественно, любые попытки анализа могут быть понятны и интересны только тому, кто его прочитал и вобрал в себя. Надеюсь, читателей у него будет больше. Хотя - не уверен полностью. Многие знания - многие...