5

- Вы - через 100 лет! - любите и моего Сережу (муж), и мою Асю(сестра), и мою Алю(дочь), и мою Сонечку(подруга)! Вы - через 100 лет! - почему я никогда не узнаю, какие у вас глаза? (с) Записные книжки. Марина Цветаева

Воздух, которым я дышу - воздух трагедии... У меня сейчас определенное чувство кануна - или конца... Ведь я не для жизни. У меня все - пожар!.. Я ободранный человек, а вы все в броне. У всех вас: искусство, общественность, дружбы, развлечения, семья, долг, у меня, на глубину, НИ-ЧЕ-ГО. Все спадает, как кожа, а под кожей - живое мясо или огонь: я - Психея. Я ни в одну форму не умещаюсь - даже в наипростейшую своих стихов! Не могу жить. Все не как у людей... Что мне делать с этим? - в жизни? (с) Марина Цветаева

Боюсь, что беда (судьба) во мне, я ничего по-настоящему , до конца, т.е. без конца, не люблю, не умею любить, кроме своей души, т.е. тоски, расплесканной и расхлестанной по всему миру и за его пределами. Мне во всем - в каждом человеке и чувстве - тесно, как во всякой комнате, будь то нора или дворец. Я не могу жить, т.е. длить, не умею жить во днях, каждый день - всегда живу вне себя. Эта болезнь неизлечима и называется: душа". (с) Марина Цветаева

До этой книги я читала записные книжки Цветаевой и дневники ее сына. Каждый раз другие впечатления. Смутно знала о судьбе – об эмиграции, о расстрелянном муже. Но никаких подробностей.

Сейчас передо мной, конечно же, не полная, но более ясная картина. Все сложилось фактически, хронологически, зато окончательно разладилось эмоционально.

В нее сначала влюбляешься, потому что гений. Потом раздражаешься, потому что дети, а Цветаева - беспомощная и невозможно для нее нести ответственность, потом начинается триллер с возвращением из эмиграции (я ведь знаю итог и хочу кричать в прошлое: «Остановитесь! Сгинете! Стойте!»), а заключительный аккорд – не знаю… не жалость, а острое сопереживание, попытка представить, понимание полностью причин самоубийства, ну и ужас как всегда, когда речь идет о том времени.

Задумываюсь, как сложилась бы ее жизнь в относительно спокойный период истории? Она ведь счастливой быть не могла совершенно точно. Задумываюсь, напророчила ли себе, предчувствовала или выбрала? Ведь во многом выбрала же путь?

Сравниваю почему-то двух женщин одного поколения. Пожилая дама за рулем колесит по молодой еще Америке – все в ее жизни было, она выдержала, пережила и живет в гармонии с собой и своей силой. И другая, загнанная, поблекшая, наложившая на себя руки - не пережив, не дожив. Сила и слабость. Сердце всегда на стороне слабых. Да и природа таланта у них разная. Это я о Берберовой, прочитанной недавно. Огромный контраст.

Интересная фигура – Сергей Эфрон. Размытая, нечеткая. Я иначе себе его представляла интуитивно. В этой книге Саакянц – действительно рыцарь.

Всем: простите за сумбурную рецензию. Скорее, сбивчивые впечатления. Книгу абсолютно точно стоит читать всем, интересующимся личностью Цветаевой и Серебряным веком. Автор, Анна Саакянц – не блестящий литератор. Ее текст сух и часто шаблонен, но она, это совершенно ясно, любит ту, о ком пишет, поэтому в книге мало Саакянц и много самой Цветаевой. Ее тексты, ее записки и письма, воспоминания людей, лично ее знавших – живые слова и голоса, не сухая биография.