4 Глас превращения

«– Я не понимаю, – сознался Петропавел.
– Сделайте вид, что понимаете, – посоветовала старушка.
– Но зачем? Зачем делать вид?
– А иначе невозможно! Никто ведь ничего не понимает, но каждый делает вид, что понимает все.»

Это мог бы быть полнейший восторг, если бы во мне наряду с любителем всего очумелого не проживала зануда. А в итоге восторг не полнейший, а обычный, потому что зануда то во мне есть, но она не Петропавел. Честное пионерское, зуб даю и мамой клянусь. Ну или лестное пивонерское, пуп сдаю, а маму не трожь. Ну или около того, смотря куда течет река. Энивей (а вот это кощунство, Маша), в этом же и заключается вся суть, когда пытаешься буквально усидеть на двух стульях, а оказываешься между.

Вы когда-нибудь встречали людей, ищущих формальности, объяснения и тот самый пресловутый здравый смысл во всем? Так и хотелось шандарахнуть им по голове чем-нибудь тяжелым, чтобы пробудить где-то там затаившееся воображение и абстрактное мышление. И хоть главный герой этой повести как раз такой господин, подобным личностям лучше эту книгу не давать в принципе. Вряд ли что-то изменится, им будет больно, нам будет больно, а за книгу обидно. Да и сами не берите, если не готовы… ну… ко всему.

«- Хотите по морде?..
– Зачем это – по морде? – решил сначала все таки спросить Петропавел.
– Самый лучший способ объяснения. Интересно, что потом уже человек все понимает сам. И никогда больше не требует объяснений – ни по какому поводу!.. И не думает, будто словами можно что нибудь объяснить.»

И вот ты читаешь эту книгу, а внутренний зануда взвывает: «Абсурд! Чепуха! Полнейшая бе-ли-бе-рда!». И ты заталкиваешь, запинываешь его куда подальше, потому что ну не берда же, совсем не берда. Вся берда тут лишь в том, что во время прочтения книги вдруг осознаешь какой же ты ограниченный в своем привычном крохотном мирке, со своими привычными взглядами и представлениями, со своим понятием о правильности и неправильности действий и пресловутым ощущением, что мы можем объяснить и объять все и вся. А еще большая берда, что мы почему-то вдруг решили, что можем что-то там знать о других, вдруг судить об их мирках и думать, что и это то тоже нами вполне объято.

«Милый мой, все мы просто играем словами! Но всем нам кажется, будто словами мы способны придавить к земле то, что существует вокруг нас.»

Вот только ничертаса там не объято. Да и невозможно это, потому что даже самое элементарное понятие для каждого будет иметь свой смысл, все что угодно в одно и то же время может быть чем угодно, время относительно, а мы постоянно пытаемся видеть только то, что хотим.

И если во время чтения разборов детских считалочек и стишков типа курочки рябы, месяца, что вышел из тумана и греки с раком через хи-хи ха-ха таки пробивается тонкий пописк: «Вот мужик то дело говорит вообще-то», то стоит вспомнить, что в детстве (время максимальной готовности воспринимать все что угодно и как угодно) такие вопросы уж точно не волновали.

«И новые имена его старых знакомых… да нет никаких новых имен и старых знакомых нет! Есть имена, напоминающие другие имена, и есть существа, напоминающие другие существа, но ведь между «быть» и «напоминать» целая пропасть!»

Чего я еще хотела сказать, так это то, что сия книга настоящий рай для любителей лингвистических упражнений, коих тут на каждом слове. Я правда не из этих, максимум могу словить ухахач от удачной игры слов, но все равно было чертовски приятно.

Однако советовать, увы, всем не могу. В этот клуб только по приглашениям.