3 Уж лучше нашенский табор уходит в небо

Ну, такое, в общем...

Накормленные лошадиной падалью пастухи гордо реют по степи и пасут коров. То есть там щеки, усы, кони - все серьезно, короче. И я, пожалуй, не без удовольствия почитала бы о природе-погоде, обычаях, кулинарных привычках и прочих прибамбасах. Там даже присутствует неплохой юмор. Есть на чем остановиться глазу. Пусть бы колыхались травы, ржали кони, мычали коровы и пастухи поплевывали в сторону чабанов, как представители высшего класса.
Но йокаи же решил, что без лямуров-тужуров никак не можно. И это... ОХ. Нда.

Нет, я совсем не отказалась бы, если бы табор ушел в небо под звуки чардаша в исполнении рыдающей скрипки и дудок в море слез и крови. Но какое там. То есть не дождетесь, то есть вот ни разу. Даже у ихашних коров с быками имелось больше темперамента. Отвечаю.

У персов же налицо сплошная и мыльная мелодраматень. Значит, кто у нас в героях унылодрамы. Погонщик (накормленный), пастух (чрезвычайно накормленный) и желтая роза - эмблема раздора. И как ветреная кабацкая девица и как цветуек с дикого куста.
И вот, казалось бы, ну давайте раздуйте огонь, пламя, ну хоть огарок свечи сожгите к чертям в угаре любовной страсти. Да щас.

Погонщик увидел розу у пастуха. Желтую. И заподозревал, что ему наставили рога. Приперся до кабака, уселся на лавку, стал жрать и пить на халяву и нудно трындеть о том, что как же это так? Ему изменили, что ли. Или что?
А девица терпеливо отвечала, что нет. Не изменяла, то есть. И без устали подкладывала, и подливала. А потом скормила ему корень мандрагоры аки любовное зелье и чуть не отправила на тот свет. Погонщик таки выжил, и вот тогда они точно поругались. Но он хотя бы перестал нудить и скрылся в туманной дали.
Хотя вру. Он продолжал нудить в пространство, он изнудил всю степь, он задолбал нуденьем даже собственного коня. Нафиг такого возлюбленного, то есть давай до свиданья. В общем, девицу можно и нужно понять, если пошла на сторону от этого нудилы.

И, казалось бы, прошла любовь, завяли желтые розы и мимозы. Забудь и живи дальше. Но нет. Он таки пропалил подозрительный момент и решил устроить табор уходит в небо. Для начала снова долго нудил, потом все же изволил искалечить пастуха и сообщил девице, что мол вот теперь можешь становиться возлюбленной инвалида, а я пошел пасти не коров, а коней. Поменял место работы, то есть. Ариведерчи.

И на этом все. Вот просто все. То есть гром гремит, гроза сверкает, пастух (чрезвычайно накормленный) валяется весь переломатый в траве, погонщик (накормленный) скачет вдаль куда-то на коне, девица осматривается в поисках новых кавалеров, но трагично сообщает читающей публике, что любила этого изверга больше всех остальных ухажеров, то есть это было по-серьезу, остальные мужики тупо для утехи.

Нет. Уж лучше нашенский табор уходит в небо. Там, где любовь всегда проливается кровь, все умерли, умерли все, пляски, песни, звон монист и ядреное курево, исчезающее в облаках, а не вот это вот все.