5

Из всех кружков и внеклассных занятий я больше всего не любила хореографию. У меня вечно не получалось, мне было больно, а еще больнее было от обиды, когда тебя ставят в последний ряд и журят при этом какой-нибудь язвительной шуточкой. К счастью, танцевальных амбиций у меня никогда не было и я достаточно быстро поняла, что мне не стать звездой балета, и стала принимать занятия как неизбежное зло.

Читая "Танцующих призраков" Юрия Короткова, я убедилась, что наша школьная хореография была так, детсадовской гимнастикой, по сравнению с настоящими балетными классами. Жизнь балерины - это не столько порхание в воздушной пачке по сцене, сколько каждодневна борьба с собственным телом и силой воли и стертые в кровь ноги. Это не величественная музыка и овации, а дикий топот на сцене и анестезия за кулисами. И еще это полная оторванность от реального мира, где есть дискотеки, мальчики, пляж, распродажи.

Именно в таких красках Коротков рисует мир балета. Он к нему совершенно безжалостен. Балерин он сравнивает с веллисами - девушками, не дожившими до собственной свадьбы, до собственного счастья. Они умерли, на них давит земля могилы. И только ночью они могут вырваться и мстить случайным путникам за свою судьбу. Метафора жестокая, но емкая.

Юля, Света, Лена, Нина - четыре разные девчонки и разные судьбы. Самородок из глубинки, прима от Бога, "корда", ловящая все прелести жизни, девочка с лучшим прыжком в России, но преданная собственным округлившимся телом. Все они преданы балету, но у каждой свой путь в него и из него. В эту короткую повесть
Коротков утрамбовал весь ворох страстей и интриг - от неосуществленных амбиций педагогинь до конкуренции учениц. Мир балета у него получился страшно прекрасный. Страшно - от слова "ужас".

А я читала и узнавала свои школьные годы - далекие от балета, но не избежавшие ни зависти, ни незащищенности, ни козней. Я читала и узнавала своих знакомых, которых Москва и необходимость держаться на плаву, ожесточила. Жизненную повесть написал Коротков, трогающую, пронзающую и безжалостную. Она читается на одном дыхании за какую-нибудь пару часов, а потом это дыхание очень трудно перевести. Страшно прекрасно, страшно и прекрасно!