4 Восьмидесятые.

Это дебютный роман Захарова. Увлечение автором философией сразу же бросается в глаза, однако же, это не философский трактат.

«весело и беззаботно чирикая и щебеча, забавно подпрыгивая и беспрестанно взмахивая короткими крылышками, как на гравюрах Кейнена»

В первом же абзаце сравнение детей с воробьями, от японской гравюры до Цицерона. Вы бы слышали мой тяжёлый вздох.
Действие происходит в Бахметьевске – собирательном образе маленького промышленного городка (или пгт) СССР, в восьмидесятые годы XX века.

«две изрытые колеи малоезженой грунтовки, убегавшие вдаль по неровному склону синевато-зеленой лесистой горы с живописной, величественной, словно из эпирской додоны, дубовой рощей, священно шелестевшей шепотом Зевса вдоль самой кромки дороги»

Постоянные древнегреческие аллюзии при описании 1980 г. в СССР, к чему это?
В центре повествования обычная семья, хотелось бы сказать, да не совсем. Обычная в плане бытовых проблем.
Цепочка происходящих событий показывается периодически с разных сторон – Анатолия, Надежды и их сына Алёши. Незамутненный ещё взгляд Алёши, от детсада до средних классов, на протяжении нескольких лет, показывает перегруженность и зашоренность сознания взрослых.
Не знаю, насколько это автобиографично, но жалость к себе перехлёстывает через край. Не такой как все, постоянно попадающий под раздачу. Единственное светлое воспоминание - лето в деревне.
Эпизоды с Алёшей очень получились у автора, это жирный плюс романа.
Презрение и некоторая ненависть к окружающим обычным людям, идущая, видимо из детства иногда прорывались сквозь текст.

«Чтобы как-то искупить свой нелицеприятный, бесчестный поступок, будущие дерзновенные покорители космоса и вечной мерзлоты, благородные защитники отечества и угнетенных во всем мире — соль земли советской — стали вдруг предлагать Алеше игрушки»

Сколько здесь спящей ненависти к советским людям.
Эпизод с убийством щенка конечно эмоциональный, но здесь вопрос. Можно рассуждать о бессмысленной жестокости людей, неспособных решать вопросы "цивилизованно". Но описано это с такими подробностями, что опять думаю, а не жаление ли это себя? Маленький мальчик и изувеченная собака...

«нельзя соглашаться с искаженной реальностью мира, где дети беспричинно злые, где бездушные бабушки с улыбкой дробят кости живым щенкам, где тетя Тома смешно машет рукой из автобуса, прощаясь навсегда.
Мир, где царит жестокость, не может быть правдив, реален и красив — мир этот бесчеловечен, уродлив тысячью обличий и ненастоящ. И не дождется он ни похвалы, ни безропотного согласия Алеши»

Кто-то скажет, что топорно, но глазами ребёнка всё не может быть сложным.
Это и не роман воспитания, не детский роман, не относится к произведениям, призванным глазами ребёнка показать 80-е, скорее воспоминания.
Командировка Нади, Алёшиной мамы, как искушение. И слова ухажёра Зураба, почти по Евангелию.

«от тебя нужно лишь одно. Сказать «да». И все... И кончится беспросветная мгла, муть твоей жизни, и начнется новая жизнь»

Катя развелась, Надя нет. Их пути разошлись. Люди старого времени и нового, только зарождающегося, разошлись в 80-е, а кто-то скажет, что и раньше.
Столько мелких подробностей школьных будней, что становится понятно, что это списано, хотя бы частью, с собственного опыта. Ностальгическая щемящая грусть охватит всякого, кого хотя бы краешком коснулась такая жизнь.
Текст пестрит от вставок мифологии, античных и классических философов и писателей. И всё это посреди советского быта пгт.

«враждебно раскачиваясь под острым февральским ветром и со скрипом касаясь полупрозрачного дребезжащего стекла на фоне низкого серого неба, они были будто створены мятущейся кистью экспрессиониста или написаны японской тушью в стиле суйбокуга»

Без комментариев.
Всё-таки периодически появляется ощущение сведения счётов со своими обидчиками (арест выпускника Панова за жестокое убийство, который измывался над младшими классами и Алёшкой).

«нет такого страха, что нельзя преодолеть... ничего в жизни нет сильнее тебя. Покуда ты сам не согласился внутри и не сдался»

Отец учит сына, ещё не зная, какой удар ему придётся принять.

«-Это свои, изнутри — те, что там работают... Из бандеровцев, предатели родины! Они под дудку американскую пляшут. Не всех при Сталине после войны успели подчистить...
-Угрозы, шантаж, деньги, обещание жизни красивой... но самое страшное не это… а то, что они теперь власть над нами заполучили! Увидишь: скоро кому надо там, наверху, по секрету скажут, что это была Хиросима. Если, мол, не будете делать, как прикажем — ждите Нагасаки… Сколько у нас по Союзу АЭС работает? И под Москвой есть, и у Ленинграда… И невесть кто предатель, кто диверсант... всем ведь в голову не залезешь»

Думаете, тоска? Деревенские склоки, завод, октябрята, пионеры, алкоголики, зэка, измена, школьные противоборства, КГБ, Чернобыль и многое другое. Конец Советского союза на примере нескольких семей.
И пытаясь переосмыслить случившееся, начинать всегда надо с себя.