5 На что мне тебя?

ㅤ
ㅤ"Герой нашего времени” — одно из самых искренних, во многом исповедальных творений Лермонтова, наполненное каким-то постоянным трагическим состоянием, в котором, быть может, и заключается вся авторская честность, правдивость. Есть в этом всем какое-то не поддающееся здравому объяснению чувство хаотичности, неосознанности, и выражается оно в особенностях жанра и композиции произведения: роман, состоящий из повестей, будто символизирует некую обреченность, безотчетность того времени, где есть место лишь таким, как Печорин, их демонам да максимам масимычам. Времени, в котором место себе находят лишь некоторые, в то время как остальные пребывают в перманентном состоянии беспомощности, ибо вся их сила, мощнейшая, поистине незаурядная, просто не востребована.

ㅤВ этом и заключается весь трагический смысл произведения — в катастрофической ненужности Печорина, его полной бессмысленности. Он не нужен ни на Кавказе, ни в Тамани, ни в Пятигорске, ни в Персии — словом, он не нужен нигде со своей колоссальной силой, которой требуется применение в широком, высоком действии, в поистине масштабном деле, равному замыслам какого-нибудь Наполеона. Однако ничего этого нет, и Печорину ничего не остается, кроме как передвигаться из места в место и уничтожать не только себя, но и других людей. И в этом есть непомерная доля жесточайшего трагизма, наполняющего жизнь “лишнего человека”, в сравнении с которым Онегин — человек с сонмом нравственных качеств, идеал, а Обломов — эталон истинного христианина. И верны слова Максима Максимыча в одноименной главе: "А, право, жаль, что он дурно кончит… да и нельзя иначе!.. ". Да, а ведь и вправду нельзя иначе.

ㅤНельзя иначе для человека, предназначение которого — исполнение чего-то великого: это заключено в его натуре, существе. Печорин находится далеко не на своем месте, он просто не умеет жить, и об этом весьма красноречиво говорит его неумение обращаться с водой: древние греки не считали действительно полезным гражданином человека, который не умел “ни читать, ни плавать”. Вот и Печорин такой же: он мог бы стать искусным писателем (его дневник, в общем-то, — часть романа) или талантливым воином, но человеком, просто проживающим свою жизнь, — нет. И не зря он говорит, что встревожил спокойствие честных контрабандистов, “как камень, брошенный в гладкий источник”: эти люди честны, потому что следуют своей дороге так, как должно, и в игре картами жизни обходятся теми, что у них на руках, в то время как Печорин всегда старается обмануть кого-то. Судьбу?

ㅤИ его поездка в Персию, мир ислама, обусловлена желанием Печорина учиться жизни, тому самому фатализму из последней главы, принятию своего предназначения. Он отправляется в мир зеленых платанов, мир свежести и чистоты с новыми, еще нетронутыми принципами. Печорин — дубовый листок, оторвавшийся от ветки родимой. И он, засохший и увядший, носится по свету “один и без цели” и ищет свое пристанище, свое место. Но, несмотря на все удивительные таланты, колоссальную силу, младая чинара не принимает его и, прямо как ундина-контрабандистка, спрашивает у него, слепого мальчика: “На что мне тебя?”. Ибо нет места в зеленом, цветущем, новом мире человеку, который уже “пылен и желт”: у платана свои листья и их ему предостаточно. И для Печорина это точка невозврата: он побывал везде, во всех ролях, а места ему нет, и в этом чудовищно много чего-то страшного, ужасно безнадежного, неотвратимого.

ㅤВсе это — ощущение полной отрешенности, ощущения всецело великих, но невостребованных сил, которые Печорин протягивает миру, но тот их не принимает: “Я был готов любить весь мир, — меня никто не понял: и я выучился ненавидеть”. И его, быть может, даже жалко, ибо состояние это поистине трагическое: он всю свою жизнь пытается дотянуться до небес, дойти до того, что ему просто непостижимо, но у него не получается, так как в той реальности, где он находится, это невозможно. Невозможно для него, для листка, уже сухого, желтого, увядшего, который уничтожал все, что его окружало, и в конце концов уничтожил сам себя.