4 Идеология, доводы разума и африканская экзотика

Иногда их так много: неразделенных чувств, тонкостей и натяжек в отношениях с другими людьми, одиночества и ощущения собственной ненужности при сравнении себя с окружающими. Рассказать об этом во всей книжной полноте может не каждый писатель. Более того, далеко не все ставят такую задачу перед собой. Я считаю мастером слова в описании тонких паутинок невысказанного в отношениях между персонажами английскую писательницу Вирджинию Вульф. Но другая английская писательница Дорис Лессинг может, если не бросить ей вызов, то по крайней мере частично с ней потягаться. Лессинг умеет из обычной сцены ужина мужчины и женщины или случайной встречи двух женщин сделать столь нервную сцену, что читателю кажется, что ему запихивают иголки под ногти без анестезии. Этот роман не является исключением, здесь нет той атмосферы жуткого безумия, что вытянула из меня все соки в «Золотой тетради», но вот нервного и чрезвычайно нервного – очень много. Роман отличается большим количество персонажей, в которых я путался, но не слишком. И сложно найти двух взаимодействующих между собой героев, между которыми не было бы сильного напряжения, а то и глубокой драмы. В чем-то Лессинг даже, на мой взгляд, перебирает лишнего. Например, к концу книги мне стало надоедать то, что все постоянно плачут либо сдерживают слезы. Из всех не совсем уж эпизодических персонажей я назову лишь парочку, кто ни разу не заплакал, да и то не уверен насчет их, так как сначала не очень обращал внимание на обилие слез.

Центральная ось романа – это события вокруг большого дома в Лондоне, где живет несколько поколений семьи, а также большого числа людей, не относящихся к семье, но все равно там проживающих по самым разным причинам. Действие романа происходит в 60-е – 90-е годы 20 века. Если Лессинг права в своей оценке, послевоенные годы в Великобритании (и не только там) были расцветом молодежных движений левого толка, в том числе коммунистических. И так получилось, что дом, вопреки даже воле его владельцев, стал некой коммуной друзей детей, которым их собственные родители показались не столь уж хороши или просто молодых людей, которым некуда было идти. Одна из главных героинь так себя и называет – всеобщей матерью. И все эти люди вместе живут, радуются, празднуют, конфликтуют, любят и ненавидят друг друга. Все это в немыслимой для меня атмосфере свободы – хочешь ходи в школу, хочешь не ходи, можешь вернуться домой, можешь уехать на пару месяцев непонятно куда. При этом не сказать, что полная анархия в доме, есть и некий порядок, и сложная система отношений и связей, сдерживающих совсем уж крайности. Годы идут, все меняется и событийно, и мировоззренчески, но дом остается прибежищем для всех бездомных и ищущих себя.

Как, полагаю, в большинстве произведений Лессинг важное место в книге занимает политика, а также идеология марксизма. Политика пронзает все отношения между персонажами, даже в поцелуях на кладбище и сексе порой политика играет первую роль, а не вторую. Более того, название романа связано во многом не только с более или менее провальной личной реализацией героев в жизни, но и великими мечтами как минимум двух поколений, которые верили в построение лучшего мира. Да, мечты их оказались утопическими, но мечты вдохновляли их и давали стимул к жизни. Не стоит искать на карте мира страну Цимлию, с которой оказалась так или иначе связана судьба обитателей дома. Цимлия – собирательный образ южноафриканского государства, где победили сторонники коммунистической идеологии, но свергнув колонизаторов и установив новый строй, победители не смогли построить мир равенства и всеобщего обилия. Страна почти сразу скатилась в коррупцию, воровство, расслоение между богатыми и бедными (в якобы коммунистическом государстве богатыми выступают высшие чиновники). Через образ этой страны Лессинг очень хорошо показала проблемы бедных стран Африки ближе к рубежу 20 и 21 столетий, похоже она неплохо разбирается в теме. Хотя местами есть и преувеличения. Например, слишком уж жутко показана картина распространения СПИДа, вызванного ВИЧ-инфекцией. Это безусловно страшное заболевание, но все же целые деревни, особенно за короткий срок, болезнь выкосить не может, все же не столь быстра она, как чума. Но это мелочи.

Когда вокруг происходят интенсивные исторические события, наиболее благостна роль стороннего наблюдателя. Который, не вовлекаясь, может максимально объективно фиксировать окружающее вокруг. Но печальна роль наблюдателя, который не может не вовлекаться и испытывает эмоции. Лессинг предлагает читателю стать наблюдателем. А вот степень своей вовлеченности каждый определяет самостоятельно. Лично у меня получилось 50 на 50, и это мне позволило поставить книге высокую оценку, отметив и информационную насыщенность текста, и сложности всех эмоциональных связей между героями.