3

Эх, кругом разор!

Читая подряд разные книги о войне, любопытно проследить, к каким приёмам прибегают авторы, чтобы наиболее выразительно рассказать о невыразимом.
Повесть Носова с самого начала, от заглавия и эпиграфа из «Слова о полку Игореве» напоминает старинное, неспешное и величавое эпическое сказание. Тем более неестественно и враждебно выглядят на этом фоне мрачные бомбовозы, фронтовые радио-сводки, повестки, винтовки, сапоги: как будто в ржаную русь вдруг впились острые осколки двадцатого века. Контраст был бы мощным, если бы был доведён до конца, но увы, вся повесть в целом оставляет ощущение незавершённости.
«Пишу повесть о войне. Уточнять трудно. Скажу только, что о войне написано много, и мне бы хотелось углубить эту тему, исследовать солдатскую психологию», — говорил о своём замысле Евгений Носов в 1974 г. То есть, перед нами — вещь заведомо умозрительная, далёкая от непосредственного впечатления, в её основе — аккуратная, искусственная конструкция, в которой всё прилажено одно к одному.
И эта аккуратность бросается в глаза: едва-едва собрались усвятские крестьяне одним звенящим полднем на покос, не успели пригубить чарку перед страдой — как громом среди ясного неба прогремело над ними тяжёлое слово «война», — и вместе с остальными мужиками главному герою Касьяну нужно как-то привыкать к скорому прощанию с дряхлой матерью, двумя малолетками-детьми и беременной на последнем месяце женой. Только и остаётся, что вздыхать: как же не вовремя всё, повременить бы...
А впрочем, акценты здесь расставлены вполне отчётливо: показан взгляд самых мирных из жителей, самых близких к земле и далёких от политики, которым война эта нужна и понятна не больше, чем любая из минувших войн. Отец уходит на фронт в лаптях, потому что «эвон какая погодка стоит, миленькое дело — в лаптёшках: мягко, ног не собьёшь», — а мать утешает детей на ходу сочинённой сказочкой о том, что вот тятя пойдёт и отрубит рогатому змею Гитьлеру голову.

Есть ещё одно немаловажное обстоятельство, не учтённое германскими горе-стратегами. Чем больше они раздувают свою военную машину, тем ненадёжней она, тем опасней для них самих. Вы спросите, как так? Да потому, что их армия в большинстве своём состоит из обманутых рабочих и крестьян, которые никак не заинтересованы воевать против нас, своих же братьев. Их гонят в наступление насильно, из-под палки. Отсюда какой можем мы с вами сделать неоспоримый вывод? А тот, что подневольная армия при первом же серьёзном отпоре неизбежно развалится и немецкие солдаты, такие же, как и мы с вами, простые труженики, повернут штыки против своих хозяев...

Только так и взывает к коллективному разуму советских тружеников «знающий товарищ» из района. А между делом крестьяне, один за другим получая повестки, чувствуют, как уходит родная земля из-под ног, и обращаются за поддержкой к единственному на деревне ветерану — нищему старику, оказывается, бывшему царёву солдату, который до сих пор бережно хранит георгиевский крест, утаённый от новой власти. Он и награждает односельчан почётным пророческим званием шлемоносцев:

— Приспел и ваш черед "ура" кричать. Теперича выкрикивайте свои ордена-медали.

Так и обрывается эта повесть — начало без конца. Она, собственно, ни о чём: долгие проводы, лишние слёзы.
А впрочем, дальше-то что? О русская земля, уже ты за холмом...