5 Не буквы закона

Интересная манера у Ульфа Нильсона – незамысловатый, наивный сюжет он превращает в достаточно тонкое повествование. «Комиссар Гордон. Последнее дело?» - вторая книга цикла о комиссаре лесной полиции, грузном и чрезвычайно добром жабе, который нашел себе помощницу, совсем юную мышку, окрещенную Жаби. В повести толком ничего не происходит, и вместе с тем случается столько трогательных и смешных ситуаций, что хватило бы на большую эпопею.

Какая глупость – новое расследование героев посвящено делу о «дразнящемся звере». Это еще мельче, чем похитители орехов из «Первого дела». Но суть не в очередном переполохе, а как Гордон относится к своей подопечной. Их дни состоят из маленьких случаев, заботы друг о друге. Комиссар готовит для Жаби обмундирование, учит ее читать и писать. В ответ мышка поддерживает неуклюжего наставника, проворно и храбро выполняет оперативные задания по расследованию, оказывается очень дисциплинированной и сообразительной.

Повествование состоит как бы из случайностей, повседневных препятствий, чувств и размышлений. Комическая абсурдность, привычная и в то же время безотказная как прием, наполняет историю сочными красками, осторожной и мягкой живостью, что отлично передает иллюстратор Гитта Спе. Гордон, Жаби и другие обитатели леса, конечно, чудаки, эксцентрики, но ни писатель, ни художник над ними не насмехаются. Недостатки и несовершенства лишь подчеркивают важность внутреннего света, эмпатии, радости общения.

Поскольку Нильсон пишет детектив, его мир не может быть бесконфликтным. Он уточняет заявку, сделанную в первой книге. Там Жаби приходится проникнуть в нору к опальному лису в поисках улик. Теперь Гордон рассказывает, как и почему лис был изгнан. Этот эпизод возникает на фоне угрозы, что новое дело настолько опасно, что может стать последним. Как мы помним, писатель не игнорирует реальных законов природы, несмотря на сказочный антропоморфизм, так что «преступность» лиса вроде как не считается негуманным, но хищника, по мнению Гордона, следует держать на расстоянии. Тут вторгается уже человеческая априорность власти закона.

Один из самых ироничных и важных моментов повести – это размышления героя над сводом законов. Нильсон не отказывает в удовольствии пародировать путанность и многозначительность юридических формулировок, их порой темные смыслы, обилие параграфов «на все случаи жизни». И тут же Гордон изобретает формулу, позволяющую делать все хорошее и прощающее плохое, сделанное из добрых побуждений. Тут можно сильно нахмуриться и вступить в дискуссию о пагубности такой позиции. Но она в повести не декларативна и тоже высмеивается.

И, конечно, Нильсон размышляет над тем, что значит быть настоящим героем. Это значит защищать не абстрактный закон и порядок, а свой дом, свой лес. И не стыдно при этом уставать, быть растерянным, напуганным. Правда остается на стороне тех, кто выстоял и не отказался от своей позиции.