5

Медленно течёт река по равнине

Нередко в рецензиях на книги Фолкнера можно встретить такие высказывания: «довольно тяжко читается», «читаешь, читаешь, читаешь… И вдруг понимаешь, что ты вообще ничего не понял», «читала, читала, потом ловила себя на мысли, что думаю о чем-то другом, …перечитывала, тонула в этих длиннющих предложениях и не могла выкарабкаться» и тому подобное.
Да, длинные, иногда на несколько страниц, со сложной конструкцией и разными видами связи предложения (и тем не менее, джойсовским «бесконечностям» все-таки проигрывают), да, непростой для восприятия авторский художественный приём «задержанного смысла» (когда смысл эпизода, поначалу совершенно непонятный, раскрывается лишь в ходе дальнейшего повествования), но какая же поэтичность внутри!

Не могу утверждать, что владею каким-то секретом или особым навыком чтения Фолкнера, но уверена – это один из самых восхитительных писательских стилей за всю историю мировой литературы. Читая Фолкнера, как мне кажется, не стоит пытаться вникать в смысл каждого слова, фразы и даже предложения, и тем более не нужно начинать заново только что прочитанный абзац по той причине, что «ничего не понятно»: так и должно быть! Понимание (или, скорее, некое внутреннее озарение) придёт само, позднее и как бы независимо от читателя, его желания и усилий уловить смысл. Не стоит быть просто «посторонним читателем», а нужно отдаться на волю текста, словно плыть по течению, и тогда непременно произойдет волшебство. Такова одна из особенностей прозы Фолкнера.

О многих других чудесно рассказывает в своей работе о Фолкнере Николай Аркадьевич Анастасьев – филолог, литературовед, специалист по американской литературе 20-ого века. Предложенное им исследование можно считать своеобразным путеводителем по творчеству американского писателя, которое будет интересным и познавательным как для тех, кто ранее Фолкнера не читал – в этом случае, путеводитель послужит знакомству с писателем, его жизнью и основными произведениями, - так и для уже читавших – им очерк поможет систематизировать и, может быть, даже усилить впечатления от книг Фолкнера.

В работе Анастасьева есть и довольно подробный анализ многих произведений писателя, рассмотренных в контексте идеи творчества Фолкнера «как постоянно движущейся системы», не с точки зрения хронологического принципа – чуждого, как справедливо замечает Анастасьев писателю, - а с точки зрения законов саги. Анастасьев, это чувствуется, поклонник и ценитель творчества Фолкнера, но пишет о нём с необходимой отстраненностью, под нужным критическим углом.

Возвращаясь к особенностям творчества Фолкнера, вот какой вывод об основной идее писателя делает Анастасьев:

… стоическая вера в человека, может быть, вообще самое ценное в творчестве Фолкнера и самая необходимая его традиция. Когда кончается пустое подражание, когда и более глубокие, художественные, творческие связи не дают о себе знать — да их и вообще может не быть — эта несокрушимая, яростно отстаиваемая вера в человека остается как выстраданный завет наследникам.

На мой взгляд, привлекательность книг Фолкнера в их «внутренней» обращённость, самодостаточности и самоценности: они созданы не для читателя, не пытаются понравиться, быть приятными (легко читаемыми); их автору, кажется, совершенно безразлично, как книги эти будут восприняты. И именно поэтому, главное чувство, которое дарят произведения Фолкнера читателю, - чувство самого себя.
А у Н.А. Анастасьева, в свою очередь, есть чувство Фолкнера, которое позволило ему не только разглядеть спрятанное в книгах писателя сокровище, но и показать его в своей работе и передать другим.