5 Так Молох овладел Карфагеном

«Саламбо» — масштабная эпическая поэма в прозе, опирающаяся на лучшие традиции античной классики. Прежде всего, конечно, в памяти всплывает «Илиада»: здесь и длительная осада города, и «страсти по Елене» (Саламбо), и «похищение» (в данном случае — священного покрывала-заимфа), и «список кораблей» (у Флобера — перечисление племён), и намёк на привязанность друг к другу воинов-мужчин и оплакивание павшего товарища (Ахилл и Патрокл), да и в образе хитрого и коварного Спендия сложно не уловить отсылки к «многомудрому» Одиссею, самому известному лжецу и подстрекателю Античности.

Разница в том, что у Гомера вся жестокость и бессмысленное насилие списываются на волю богов (и сами боги-олимпийцы присутствуют в повествовании не просто как религиозные образы и мистические озарения, но как полноправные действующие лица), в то время как Флобер ясно показывает, что все ужасы войны — деяния рук человеческих, а Молох — скорее олицетворение коллективного безумия. В войне не бывает победителей (и дело не только в сожжённых полях и закопанных колодцах), и Флобер показывает её без прикрас, без какой бы то ни было героизации, открывая взору читателя бесконечную череду самых отвратительных сцен насилия, которые только появлялись в европейской литературе второй половины 19 века. (В этом отношении проза Флобера даст фору даже представителям современного жанра тёмного фэнтези, а если учесть великолепный авторский слог, то сравнивать и в самом деле остаётся только с «Илиадой»). Здесь и несчастные слоны с отрубленными хоботами и вспоротыми животами, и роженица, придавленная обломком стены, и многочисленные кары, которым подвергали пленных…

…песок разлетался и проникал в закрепы панцирей; нефть прилипала к одежде; расплавленное олово прыгало по шлемам, пробуравливало в теле дыры; дождь искр обжигал лица, и выжженные глазные впадины, казалось, плакали слезами, крупными, как миндалины. У солдат, жёлтых от масла, загорались волосы. Они пускались бежать, перебрасывая огонь на других. Их тушили издали, бросая им в лицо плащи, пропитанные кровью…

…под ногами живых лежали грудами раненые вместе с умирающими и трупами. Среди распоротых животов, вытекающих мозгов и луж крови обожжённые туловища казались чёрными пятнами; руки и ноги, торчавшие из груды тел, стояли прямо, как шпалеры в сожжённом винограднике…

Зачастую убивали «просто из жестокости, без надобности, для удовлетворения своей ярости». А одна из самых сильных и в то же время страшных сцен книги — жертвоприношение детей раскалённому идолу Молоху.

Многие упрекают Флобера в недостаточно прописанной психологии героев. На мой взгляд, писатель изначально ставил задачу скорее показать психологию толпы, огромных масс, где каждый индивид легко теряет человеческий облик, — и это Флоберу удалось. «Несколько раз утверждали, что Карфаген пал, и все этому верили, потому что все этого желали» — разве и в самом деле не свойственно большинству охотно верить только в то, что вписывается в желаемую картину мира? А вот и знакомые «диванные эксперты» (так и хочется заменить любую профессию на «водителей такси»): «Купцы на порогах своих лавок, рабочие, проходившие со свинцовой линейкой в руке, торговцы рассолом, полоскавшие свои кувшины, банщики в банях и продавцы горячих напитков — все обсуждали военные действия. Рисовали пальцем на песке планы битв, и даже самые ничтожные люди как будто умели на словах исправить ошибки Гамелькара». И книга полна таких тонких наблюдений.

Конечно, если вы ждёте от романа динамичного приключенческого сюжета или бурных любовных страстей, то «Саламбо» однозначно не для вас. Возможно, вам понравится что-то вроде «Таис Афинской» Ефремова, но точно не Флобер. Эта книга требует определённого настроя, и большая часть претензий читателей, мне кажется, связана не столько с самим романом, сколько с обманутыми ожиданиями.