3.5 "Комедия ошибок" с жутковатым оттенком (с)

Невероятно жуткая и неприятная книга. На протяжении 600 страниц Канетти швыряет читателя из одной больной головы в другую, от одного ненавидящего мир человека к другому, такому же, ещё хуже. События гиперболизируются, а персонажи не люди, а гротескные сгустки отвратительного. Единственный язык, которым они владеют, это язык насилия. Оно не доставляет им подлинного удовольствия, но другого средства коммуникации они как будто бы и не знают. Да и умеют ли они взаимодействовать друг с другом в принципе? Ведь они только и делают, что конструируют собственную реальность, в которой думают и планируют, превратно истолковывая слова и действия других, попутно подкрепляя правильность собственного направления мыслей поведением других, выхваченным из контекста. Видят и слышат то, что желают видеть и слышать, а несовпадения игнорируют, извлекая из них лишь то, что подтверждает их реальность, а не опровергает её. Они слушают окружающих, мысленно размышляя о своём, пребывая во внутреннем бесконечном монологе, в условиях которого весь внешний мир, населённый другими людьми, лишь досадная помеха на пути к счастью. Они отрицают других, не делая ни малейших попыток понять, взглянуть со стороны, принять чужую точку зрения. Каждый свято уверен, что он-то, отдельно взятый, всегда и во всём прав, а другие ему всегда что-то должны и всегда перед ним виноваты. Каждый персонаж лжёт себе и окружающим, живёт во лжи, сообразуется с этой ложью.

Муж готов в подробностях описать, как умирала его жена и как её хоронили, невзирая на тот факт, что вот она стоит живая и здоровая, и ни на каких похоронах её он даже теоретически не присутствовал. Но его обманули, сказав о смерти супруги, а он с готовностью в эту смерть поверил, поскольку всем сердцем её желал. И ничто, никакие факты не способны переубедить его в обратном, он всё будет "подгонять" под нужную ему реальность. Жена же, в свою очередь, будет рядом кричать о своём, делая собственные выводы из рассказа супруга, будучи в неотвратимо отделённом от него "пузыре", в своём разграниченном ото всех мире.

Мир героев несуразно, пугающе искажён, а узел интриг, который они затягивают своими действиями, ужасен и нелеп одновременно. И даже относительно адекватный герой, ненадолго заброшенный в роман, лишь сильнее подсвечивает карикатурность окружающих его людей. Один из героев романа, синолог-затворник, до ужаса боится потерять зрение, но, хоть физическая слепота в романе отсутствует, духовно слепы и буднично ужасны в нём все.