Больше рецензий

23 ноября 2021 г. 14:04

147

4

Судьба, жизненный путь или как минимум обстоятельства жизни писателя (да и любого творца вообще) неразрывно связаны с его произведениями, хоть и проявляться это может по-разному, в большей или меньшей степени. Очевидности, конечно, но это я к тому, что пока я читала "Одесские рассказы" и "Конармию", я так и не смогла отделиться от того, что знала о судьбе Исаака Бабеля (прежде всего, конечно, сфабрикованное обвинение в «антисоветской заговорщической террористической деятельности» и шпионаже, пытки, и, как итог - высшая мера наказания с расстрелом в Бутырской тюрьме). И тернистый и туманный путь, к этому приведший.

В "Одесских рассказах" Бабель описывает жизнь еврейских уголовников начала XX века в родной Одессе: воры, налётчики (с реальными прототипами), всë их окружение и все их действия показываются в довольно романтизированном ключе. Такая удалая жизнь разбойника, готового постоять за себя, устроить всë так, как хочется, нарушая общепринятые правила и устанавливая собственные.

А "Конармия" выросла из опыта Бабеля как военного корреспондента, политработника и бойца 1-й Конной армии под командованием Будëнного. И как и "Одесские рассказы", "Конармия" многим в советской власти не зашла: слишком уж не соответствовали рассказы назидательному тону набирающей обороты машины пропаганды, призванной воспитывать новых сильных-смелых-прекрасных людей светлого будущего посредством образов и нарративов. А в Конармии были правдивые истории, честный рассказ о событиях, которые он видел; без негативных (и вообще каких-либо) оценок, но всë же без идеализаций. И только протекция Горького спасала Бабеля на первых порах. Но совсем спастись от Большого террора ему не удалось.

Если всë же попытаться вычленить впечатления непосредственно от рассказов, оторвать немного их от всего этого, - то, пожалуй, больше всего привлекало то, как насилие, жестокость, неотвратимо присутствующие в войнах или в бандитском мире, как это зло, в котором человек почти неизбежно погрязает в подобных условиях, так просто и естественно сочетается с сочувствием, искренностью, добром. И как одновременно ты можешь чувствовать к одному и тому же человеку и отвращение, и восхищение; одновременно и ненавидеть, и сострадать.

И кажется, что это просто такие времена, такие условия, они всë так обостряют. Отчасти может и так, но, во-первых, значит ведь есть что обострять; а во-вторых, - никто от повторения подобных времëн и условий не застрахован.