5

К превеликому сожалению, изначально "Прощай, детка, прощай" была мною просмотрена, и только потом прочитана. Обычно это не сильно сказывается на впечатлениях, более того, порой во мне даже просыпается некий спортивный интерес. Вроде: "так-так-так, ну и где же у нас разнятся фильм и книга, и почему".
С этим романом Лихэйна вышло иначе. По двум причинам.
Во-первых, интрига. Как обычно у Лихэйна, она нечто большее, чем ответ на вопрос "кто убийца?", она стреляет в сердце, старательно так выцеливая его и по-садистки долго взводя курок револьвера: клаа-а-а-а-ац!
Фильм эту интригу убил. С одного выстрела: очень удачный сценарий, актеры, сцены -- все. Так бывает.

Во-вторых, фильм выхолостил ту мишуру, которая все же присутствует в романе, и которая делает выбор Кензи чуть (самую малость) проще. В фильме нет запытанной до смерти женщины, которую медленно полосовали бритвой, нет сцены на футбольном поле и пр. Образы там яснее, чище -- и оттого выбор для Кензи сложнее. И как следствие, интереснее для читателя.
В остальном, отличный, лучший после "Дай мне руку, Тьма", роман в серии. Без вопросов. Темный, диалектичный, вопрощающий.

Как-то вечером в баре «Последняя стоянка Крокетта» Рейчел Смит ввязалась в пьяную дискуссию о том, за что стоит умирать.
— За родину, — сказал парень, недавно отслуживший в армии.
Остальные подняли стаканы и выпили.
— За любовь, — сказал другой, вызвав глумливые возгласы присутствующих.
— За «Даллас Мэверикс», — закричал кто-то, — мы за них болеем и вот-вот помрем, с тех самых пор, как они вошли в НБА.
Все засмеялись.
— Мало ли за что, — сказала закончившая смену Рейчел Смит, подойдя к столу со стаканом скотча в руке, — стоит умереть. Люди каждый день мрут. Кто за пять долларов. Кто за то, что в неподходящий момент не отвел глаз, встретившись взглядом с неподходящим человеком. Кто из-за креветки. Смерть — не мера.
— А что — мера? — выкрикнул кто-то.
— То, за что он сам может убить, — сказала она.
В баре вдруг стало очень тихо. Все молча смотрели на Рейчел. В ее голосе была та спокойная твердость, которой иногда соответствовало что-то во взгляде, то, отчего, если внимательно присмотреться, становилось не по себе.
Элгин Берн, капитан судна «Голубой рай», самого лучшего из тех, на которых у нас промышляют креветок, негромко спросил:
— Ну а ты, Рейчел, за что могла бы убить?
Она подняла стакан так, что свет от лампы над бильярдным столом заиграл в кубиках льда.
— За свою семью, — сказала Рейчел. — И только за нее.
Кто-то нервно засмеялся.
— Не раздумывая, — добавила она. — Без оглядки. Без жалости.

Из двух неправильных ответов один правильный, Патрик, да, но честно -- лично я вот не знаю какой.
Очень сложно.