5

Хорошие книги от прочих отличаются тем, что приводят за собой друзей. Так, прошлый год принёс мне неожиданный урожай иранской прозы: Сераджи, Далия Софер - и захотелось почитать предысторию, как Возвышенное Государство докатилось до жизни такой. И вот Капущинский: журналист, очевидец, аналитик.
Чем дальше я погружалась в хитросплетения "Шахиншаха", тем яснее формулировались два вопроса: как это пропустили в восьмидесятые годы? и не проходит ли наше отечество иранский путь. Судите сами:

Нефть приносит громадные барыши, но ее добычей занято незначительное число людей. В социальном смысле нефть не рождает дополнительных проблем, ибо не способствует ни росту пролетариата, ни увеличению буржуазии, а следовательно, правительство не обязано ни с кем делиться доходами и может свободно ими распоряжаться, руководствуясь своими помыслами и желаниями. Поглядим на министров из нефтедобывающих стран, как высоко подняты их головы, какое в них ощущение силы, они – лорды энергетики, которые решают, ездить ли нам завтра на машине или же ходить пешком.

С одной стороны - зажравшиеся торговцы недрами, летающие спецрейсами в Мюнхен просто пообедать, с другой - деревни, где из дерьма, извините, строят, дерьмом отапливаются, в дерьме рождаются и в дерьме умирают. С одной стороны - блестящие празднества, наряды и хвалебные песнопения "Да здравствует прогресс!", а с другой - из продажи изымают пособие для автомехаников, потому что глава о поломке двигателя как бы намекает на проблемы в правительстве. Сесть можно даже за болтовню о погоде: "Ох, душно, гроза надвигается", и всё, и статья. За подстрекательские речи положена смертная казнь, а какие речи считать подстрекательскими, никому не ведомо. Все и молчат. Осатаневший от оруэлловщины лирический герой напрямую интересуется: господа, а не пора ли этого Шахиншаха того... по шапке? И мудрый старик ответствует: да что вы, он, конечно, паразит, но не совсем уж паразит-паразит, потерпим пока и такого, а то придёт незнакомое зло...
Старик свято прав. Утомясь растленным шахским режимом, иранцы совершили кровавый переворот и поставили править высоконравственного, достойного и благородного... аятоллу Хомейни. Эйфория была недолгой, и поныне Иран наслаждается всеми прелестями теократии. Уполномоченный по исламской нравственности лезет в книжный шкаф за запретной литературой, в холодильник за нехаляльной едой, в супружескую постель - а с кем вы там? а как вы там? что-то поза не правоверная! Попали из кулька в рогожку.

Не в обиду растафарианцам, эфиопский негус Хайле Селассие, герой "Императора", поначалу тоже выглядел сатрапом и гнидой казематной. Для примера: когда венценосца обвинили в том, что северные провинции голодают, он едва ли понял, о чем речь: северные провинции пухли с голоду всегда. Две тысячи лет голодают, и ничего, при чём тут негус? У него своя стезя. И об этой стезе рассказывают в тайных интервью бывшие царедворцы. Сложносочиненные дворцовые интриги. Комичные титулы вроде придверного, подушечного и лейб-миномётчика. Фантазийные имена: Гырмаме Ныуаль, Тесфайе Гебре-Ыгзи, Эндалькачоу Мэконнын. Но абсолютная чуждость - только фон, на котором разворачиваются подозрительно знакомые события.
Одним из первых указов Хайле Селассие было определение высшей меры наказания как расстрела и назначение палача. Ах, сатрап, ах, казематная... Но тут мне стало очень стыдно. До императора-прогрессиста в Эфиопии практиковалось четвертование, причём казнить должны были, сами под страхом смерти, ближайшие родственники: мать, отец, жена, сыновья. Запретил Хайле Селассие и поиск преступника с помощью накачанных наркотиками медиумов, и блокаду населённого пункта, где произошло, скажем, убийство: пока не выдадите виновного, к колодцам не подойдёте. Жители либо сдавали кого-то невиновного, либо удерживали друг друга буквально за одежду, чтобы не пошёл доносить, и гибли от жажды. Всё это было обычной практикой, и монарх прекратил это одним росчерком пера.
Так кто же такой Император: самодур или благодетель отечества?

О том, что может сделать один человек, наделённый неограниченной властью, и о том, чего он не может, несмотря ни на какую власть - читайте у Капущинского. Он видел своими глазами и слышал своими ушами.