4 «Все умрут, а я останусь. Но все равно потом умру»

Кто бы что ни говорил, а Замятин – это лютый артхаус. Это даже по знаменитым «Мы» заметно – нет более странной и в то же время завораживающей классической антиутопии. В каком-то смысле Замятин – сводный брат Платонова, который вам так же гарантирует снос башни; а если брать мировых классиков, то Замятин близок к Кафке (коему не повезло стать немного попсовым) и французским экзистенциалистам. Печально, что его не смогли оценить в Советском Союзе. Но оно и понятно – Е.З. не умел писать «нормально», как Союз писателей прописал; он, как и Платонов, если и пытался написать что-то «внятное», по законам соцреализма, все равно получал в итоге нечто потустороннее, отчего коллеги по Союзу наверняка крутили пальцем у виска.

«Рассказ о самом главном» – это не столько художественная проза, сколько размышление, заключенное в формальную сюжетную форму. Не знаю, хотел ли Замятин написать… эм… понятно. Возможно, хотел, но на результат желание писателя не повлияло – получилось максимально туманно, смысл рассказа ускользает, читателя ожидает боль уже на попытках разобраться – а кто этот «я», что постоянно упоминается в рассказе? Неужели Rhopalocera, червяк, который готовится к «смерти» в куколку (только истинный артхаусник мог додуматься сделать главным героем переходную форму членистоногих…)?

Булавоусые чешуекрылые (лат. Papilionoformes, или Rhopalocera) — таксономическая клада бабочек, первоначально объединявшая два родственных надсемейства Hesperioidea и Papilionoidea из инфраотряда Papilionomorpha. Позднее в 1986 году к ним было добавлено надсемейство Hedyloidea (ранее Hedylidae относили к пяденицам). Согласно одному из подходов к систематике чешуекрылых, булавоусые чешуекрылые имеют ранг серии в группе высших чешуекрылых инфраотряда Papilionomorpha подотряда Glossata (если вы понимаете все написанное тут, я вами восхищаюсь).

Замятину, должно быть, нравилась эта мысль – о перерождении в более совершенную форму после смерти. Ну, или просто о воскрешении. Его Rhopalocera близок к перерождению, у него остался один день жизни в знакомой ему форме. Но Rhopalocera, чувствуя приближение смерти, не осознает, что после этой «смерти» его ждет новый виток существования. Для него этот день – последний. После него словно бы не будет ничего. Приблизительно в том же состоянии пережидают этот день герои-человеки у Замятина. Их день – это гражданская война в России. Человеки проживают военные часы как заключительные в своей жизни. Как и выше упомянутый Rhopalocera, смерть они воспринимают как окончание существования.

Сравнивая героев-человеков с Rhopalocera на пороге «воскрешения», писатель хотел показать естественность смерти и близость человека-животного к общему миру. Его Rhopalocera принимает свое окончание (тут – мнимое), не мучается экзистенциальными мыслями: «А что случится со мной после смерти?». Замятин пытается привести своих героев, из Homo Sapiens, к схожему отношению к смерти. С одной стороны, на примере червяка-бабочки он показывает, что, возможно, мы неправильно понимаем смерть – как полное окончание, хотя то, что мы понимаем под смертью, может быть переходным состоянием перед настоящей смертью (ну, или смерти, в метафизическом смысле, нет совсем). С другой стороны, он хочет добиться сближения людей с природой, которая не мыслит категориями «смерть – плохо, жизнь – хорошо», потому что она (природа) априори не располагает такими оценками.

Как это, собственно, изложено?.. Путано. Странно. Несчастный читатель, не готовый к такому уровню артхауса, начнет мучиться уже на первом абзаце. Воспринимать мир через призму Rhopalocera, знаете ли, нелегко. А чтобы окончательно запутать своего читателя, Е.З. добавляет инопланетные фрагменты – кто? что? к чему это? за что мне это, спрашивается?!

У меня одной это фото с бабочками вызывает беспокойство, интересно?..

Самое прекрасное, что есть в рассказе, – это язык Замятина. Он волшебный. И – что вызвало невероятный прилив ностальгии! – знаменитые тире Е.З. на месте! Ох уж эти тире к месту и не к месту, что влюбили меня в «Мы» (ах, как я скучала по вам, мои родные)! И, конечно, никто так нежно и красиво не пишет о любви, как Замятин. Даже если вы ничего не поймете в смыслах рассказа, вы сможете насладиться великолепными авторскими описаниями, ярчайшими – и лаконичными – образами.

Как итог: сложно, странно, зачем это читать, отнимите у меня кто-нибудь книгу, научите меня так же, читать невыносимо, Замятин – гений ;)