4 Плач о не рожденном ребёнке

Героиня – молодая женщина, страстно, но тщетно мечтающая о сыне. Ее имя Йерма с испанского переводится как «бесплодная»). Это ж надо было получить при рождении такое имечко! Сразу вспомнилось банальное: как вы лодку назовёте, так она и поплывёт. Так и вышло, увы… Все её помыслы – только о нём, о малыше, которого она прижмёт к себе, станет качать, кормить грудью, блаженно жмурясь и тихонько напевая. Но мечтам Йермы не суждено сбыться, и она считает себя неполноценной, пустоцветом: «Если крестьянка не родит, она – как сноп чертополоха, богом забытый сорняк». Трагедию бесплодности героини (а это именно трагедия!) передают ее песни-плачи, полные тоски, надежды, горечи и горячего желания стать матерью.

Лорка снова, как и в «Доме Бернарды Альбы», о котором я уже писала (см. рецензию), воссоздаёт атмосферу крестьянской жизни в Андалузии. Как-то всё здесь горько и безотрадно. Например, вот за что хвалит родительскую семью героини старуха: «Хорошая у тебя семья. Вставали, трудились, хлеб ели и умирали. Ни веселий тебе, ни гуляний. Серьезный народ». Девушек в этом краю выдают замуж отнюдь не по любви, а по выбору отца. Так случилось и с Йермой: ей достался человек трудолюбивый, хозяйственный, но невеселого нрава, холодный и совершенно закрытый, пекущийся только о материальной стороне жизни. Нет к нему любви у Йермы, лишь готовность терпеть в надежде родить ребёнка.

Снова Лорка показывает, насколько все жители деревни зависимы от чужого мнения, от того, «что люди скажут». Вот и Хуана больше всего заботит не состояние жены, не ее мысли и чувства, а то, что о ней молва идёт по селу. И снова на первый план выходит святое для испанцев понятие чести, куда ж без него. «Думай про честь семьи, – твердит Хуан жене. – Это бремя несут все вместе. (…) Ее не увидишь, она глубоко, в крови». Т. е. выходит, что честь – это бремя! Для Йермы понятие чести – тоже не пустой звук: «Боятся, что мне другой полюбится, и того не знают, что у нас в роду первое дело – честь». Отсутствие детей в семье она воспринимает как бесчестие, рождение ребёнка для неё – «единственное спасенье и чести… и рода». Но даже ради того, чтобы стать матерью, Йерма не готова поступиться своей честью.

В угоду сохранению чести, как она понимается в этих местах, люди готовы на совершенно негуманные поступки. Например, фактически запереть жену в доме, чтобы, как говорится, чего не вышло, запретить ей появляться на улице, разговаривать со знакомыми. Чем такое затворничество отличается от жизни в тюрьме? На замечание Хуана «Всякий мужчина по-своему живет» Йерма ответит: «И всякая женщина. (…) Женщины – в доме. В доме – не в могиле.». «Смирилась бы!» - призывает ее муж. Но в Йерме, как и в Аделе из «Дома Бернарды Альбы», живёт бунтарский дух: «Я не для того вошла в твой дом, чтобы смиряться. Вот челюсть подвяжут, руки мне сложат, в гробу и смирюсь», «я сохну от жажды и хочу свободы», «Заложили они мне путь, словно камни, а того не знают, что захоти я – смою их, как река». Для нее «божий мир за стенами все краше!».

В пьесе прямо физически ощущаешь, как накаляется атмосфера вокруг Йермы, а это чревато взрывом. Он и грянет в финале, когда терпению героини придёт конец и она переживёт острое разочарование и отчаяние, полный крах своих надежд.
Когда я читаю пьесы, меня всегда интересует, какими средствами автор, фактически лишённый права голоса, остающийся за кадром, воплощает свои мысли, идеи, т. е. «как это сделано». У Лорки меня привлёк очень любопытный приём: использование драматургом одорических мотивов для выражения эмоций героев. Здесь всё познаётся и объясняется на уровне запахов, с помощью обоняния! Привлекательность жизнерадостного Виктора для Йермы подчёркнута тем, как она в начале пьесы вдыхает воздух в том месте, где только что стоял молодой человек. Младенец воспринимается героиней сквозь призму традиционно сопровождающих его запахов – молока, детской кожи, колыбели, чистоты. Защищаясь от несправедливых нападок мужа, Йерма восклицает: «Подойди. Чем пахнет мое платье? Подойди ко мне! Чем оно пахнет, кроме тебя, кроме твоего же тела?» «…У нас еще колыбелькой пахнет», – пытается соблазнить Йерму весёлая старуха, завлечь в свой дом.
Поскольку Лорка определил жанр как «трагическая поэма», он включает в нее песни, аналогичные партиям античного хора. Не берусь сказать, насколько сильна здесь связь с испанским фольклором, но вот что создаётся яркий колорит – это точно.