Больше рецензий

olastr

Эксперт

Эксперт Лайвлиба

8 февраля 2013 г. 09:48

1K

5

Я не козел, траву не ем...

Вольная интерпретация слов домовенка Кузи

Насилие и священное неразделимы.

Рене Жирар «Насилие и священное»


Испокон веков травоядные расплачивались за все грехи человеческие, и кровь их лилась на жертвенники рекой. Так в чем же виноваты козлы и бараны, положившие свои рогатые головы на алтари человеческого благополучия, укрепившие теплой дымящейся кровью союз людей с богами? И почему боги так кровожадны, почему они постоянно требуют новых жертв? Ответам на эти вопросы и посвящено исследование Рене Жирара «Насилие и священное».

Первое, что следует принять, как основание всей концепции, что козел отпущения (в более широком смыcле у Жирара «жертва отпущения») ни в чем не виноват, он просто крайний. Более того, он и не должен быть виноват, потому что искупительная жертва заведомо невинна или же выбрана случайным образом. На наш взгляд, это может показаться бредом, и есть искушение списать такого рода парадоксальную логику на темноту первобытного мышления, не умеющего разложить все «по понятиям», но это искушение, по мнению Жирара, и есть ложный путь, уводящий нас от раскрытия истины, состоящей в том, что насилие изначально и является базой для развития сакрального. Любая религия – это история взаимоотношения людей с их собственным насилием, которое так невыносимо, что приходится изгонять его  в трансцендентность, кормя время от времени жертвами в соответствии со строго регламентированными ритуалами. И тогда оно на время уходит, оставляя порядок и мир.

«Людям удается избавляться от своего насилия постольку, поскольку процесс избавления предстает им не как их собственное действие, а как абсолютный императив, приказ бога, требования которого настолько же страшны, насколько мелочны».


Любое жертвенное установление – это удержание насилия в дозволенных рамках, направление разрушительного импульса на избранную жертву и нераспространение его внутри общины (группы, города, государства, конфессии и т.д.). Жирар подробно рассматривает проявления механизма жертвы отпущения на примерах мифов, античных трагедий, антропологических данных. Лично меня он убедил, его гипотеза дает ответы на многие вопросы, связанные с иррациональностью насилия как в религии, так и во многих других общественных институтах. Война – это то же самое древнее средство направления агрессии вовне. По сути, не бывает справедливых войн, есть только жажда насилия, ищущая, куда излиться, и она неминуемо должна найти объект, иначе случится непоправимое: насилие поразит ее носителя (человека или общество) и наступит хаос, называемый Жираром «жертвенным кризисом», когда все потоплено во взаимном насилии и старые механизмы не помогают, нужно искать новые.

И они находятся, появление права, судебной системы стало этапом в развитии института узаконенного насилия, весьма благотворным. Бичом архаичных обществ была кровная месть, когда однажды запущенный механизм насилия работал безостановочно, требовал все новых и новых убийств, заканчивающихся часто полным истреблением обеих сторон конфликта. Чтобы остановить эту машину насилия и разрабатывались меры, которые нам кажутся нелогичными, но они имели свой глубокий смысл. Как раз, рассматривая один из способов прекращения кровной мести, Жирар дает объяснения, почему жертва должна быть невинной: чтобы разорвать порочный круг взаимного насилия нужно сознательно принести в жертву того, кто не виноват и, таким образом, прекратить  насилие отмщающее. Современному человеку трудно это понять именно потому, что с момента, когда общество передало карательную функцию в руки судебной системы (снова вынесение насилия вовне), концепция вины стала превалировать над более древней концепцией мести.

Но не стоит предаваться оптимизму и считать, что мы более разумно справляемся с внутренним насилием, чем это делали древние. Коварство насилия в том, что оно всегда остается неузнанным. «...мы продолжаем не понимать воздействие, оказываемое насилием на человеческие общества. Поэтому мы и не согласны признать тождество насилия и священного». В атеизме и научном мировоззрении Жирар видит все ту же слепоту по отношению к собственному насилию, что и в механизме жертвы отпущения. Мы считаем себя гуманистами, строящими мир на позитивных ценностях, а получаем побочные эффекты в виде фашизма и тоталитарных режимов. Борьба идеологий, национализм – это все тот же поиск козла отпущения. Козел – он похож на тебя, но он не ты, поэтому его нужно убить (изгнать) и сохранить внутренний порядок, но проблема в том, что этот механизм не остановим, не бывает последней жертвы, не бывает справедливых войн, не бывает победителей в схватке агрессий.

Рене Жирар не дает ответа на вопрос «что делать», он только указывает на возможность взглянуть правде в глаза, предостерегая при этом, что правда может оказаться губительной, ибо если нет ответа в священном, то тогда по Достоевскому «все дозволено» и насилие может стать безграничным. Прозревшему человечеству уже невозможно будет вернуть спасительного козла, Диониса, разрываемого или распинаемого на кресте Бога, оно останется один на один с зеркалом, отражающим не прекрасного Нарцисса, а «чудище обло, огромно, стозевно, илайяй».

Мы, возводя соборы космогонии,
Не внешний в них отображаем мир,
А только грани нашего незнанья.
Системы мира — слепки древних душ,
Зеркальный бред взаимоотражений
Двух противопоставленных глубин.
Нет выхода из лабиринта знанья,
И человек не станет никогда
Иным, чем то, во что он страстно верит.

Максимилиан Волошин «Космос»

Рецензия на книгу Рене Жирара "Насилие и священное" - www.ostrel.ru

Комментарии


В продолжение стихотворных ассоциаций:

Саша Черный
Несправведливость

Адам молчал, сурово, зло и гордо,
Спеша из рая, бледный, как стена.
Передник кожаный зажав в руке нетвердой,
По-детски плакала дрожащая жена...

За ними шло волнующейся лентой
Бесчисленное пестрое зверье:
Резвились юные, не чувствуя момента,
И нехотя плелось угрюмое старье.
Дородный бык мычал в недоуменье:
«Ярмо... Труд в поте морды... О, Эдем!
Я яблок ведь не ел от сотворенья,
И глупых фруктов я вообще не ем...»
Толстяк баран дрожал, тихонько блея:
«Пойдет мой род на жертвы и в очаг!
А мы щипали мох на триста верст от змея
И сладкой кротостью дышал наш каждый шаг...»
Ржал вольный конь, страшась неволи вьючной,
Тоскливо мекала смиренная коза,
Рыдали раки горько и беззвучно,
И зайцы терли лапами глаза.
Но громче всех в тоске визжала кошка:
«За что должна я в муках чад рожать?!»
А крот вздыхал: «Ты маленькая сошка,
Твое ли дело, друг мой, рассуждать...»
Лишь обезьяны весело кричали, -
Почти все яблоки пожрав уже в раю, -
Бродяги верили, что будут без печали
Они их рвать - теперь в ином краю.
И хищники отчасти были рады:
Трава в раю была не по зубам!
Пусть впереди облавы и засады,
Но кровь и мясо, кровь и мясо там!..

Адам молчал, сурово, зло и гордо,
По-детски плакала дрожащая жена.
Зверье тревожно подымало морды.
Лил серый дождь, и даль была черна...


Да, именно так ))) Очень в тему.


Я все никак не "отойду" от лемовского "Гласа Господа". Лем в конце романа утверждает, что человечество до сих пор живо потому, что, по большому счету, люди не умеют сочувствовать страданиям других. И что смерть, конечность жизни человека, на самом деле, благо, ибо удовлетворяет потребность жертвоприношения естественным путем.
Позволю себе привести цитату:

Что стало бы с нами, умей мы на самом деле сочувствовать другим, переживать в точности то же, что они, страдать вместо них? Людские горести, страхи, страдания исчезают со смертью не остается ни следа от падений и взлетов, оргазмов и пыток - и это неоценимый дар эволюции, которая уподобила нас животным. Если б от каждого несчастного, замученного человека оставался хоть один атом его чувств, если бы так возрастало наследие поколений, если б хоть искорка могла пробежать от человека к человеку - мир переполнился бы криком, силой исторгнутым из кишок.
И финальное:
Устав от вечных упований,
Устав от радостных пиров,
Не зная страхов и желаний,
Благословляем мы богов
За то, что сердце в человеке
Не вечно будет трепетать,
За то, что все вольются реки
Когда-нибудь в морскую гладь.


Я завтра на Назаретяна буду рецензию писать "Агрессия, мораль и кризисы свободы", там есть идеи, схожие с Лемом, автор однозначно не считает сохранение жизни отдельного человека высшим благом на земле и видит в возросшей гуманизации определенную проблему, так как исчезает естественная регуляция популяции посредством своевременного вымирания слабых особей.


Я завтра на Назаретяна буду рецензию писать "Агрессия, мораль и кризисы свободы"


Почитаем. А то уж я подумал, что не понравилось. :)


Еще как понравилось. ))


Гуманизация осложняется техническим прогрессом. Уровень медицины позволяет выживать слабейшим и даже просто носителям не самого лучшего генофонда. Достаточно убрать хотя бы стоматологов, и значительная часть населения не дожила бы и до 30 из-за болезней, связанных с ЖКТ.


Ну да, как раз про это у Назаретяна тоже есть. Развитие медицины упразднило естественный отбор, и еще в природе никто не заботится о старых особях.


Какие вы интересные книжки читаете!
Надо бы мне моё фэнтези разбавить чем-нибудь похоже фундаментальным.

Хотя, если честно, о приносимых жертвах я думала совсем с другой точки зрения. Это как принесение в жертву нечто ценного в обмен на просимое - урожай, здоровье, мир, и т.п. На энергетическом уровне: отрываешь что-то ценное от себя миру - мир становится тебе "обязан".


Я тоже так поначалу думала, но все время что-то не срасталось. Откуда у людей эта идея обмена? И почему жертва кровавая, ведь в той же Библии так поэтично про дымы жертв и про кровь? А тут как-то все логично: замещение, потому что иначе никак. ))
А насчет "разбавления" я как раз почувствовала, что мне наоборот пора что-нибудь полегче и подобрее почитать))


Жертва кровавая, наверное, чтобы наверняка не убежала :)
А дым, мне кажется, уже позже придумали, когда стало жалко сжигать годное мясо. Решили, что богам и дымка хватит.


Мне нравится концепция Жирара - она достаточно стройна и прекрасно аргументирована (хотя мне не хватило исторического материала - все-таки заметно, что Жирар был, в первую очередь, литературоведом). Его "Козел отпущения" тоже хорош, но глобально ничего нового к своей идее Жирар не добавляет.
Хотя мне кажется, что, когда мы имеем дело с человеком, ни один фактор не является единственным. Идея обмена, т.е. жертвы, как мне кажется, связана еще и с экзистенциальным страхом - "ааа, мы одни в этом чужом и злом мире". А через жертву появляется связь с богами, протягивается ниточка, этакий телеграф прямо в небесную (или еще какую) канцелярию, который позволяет а) просить о помощи в трудные моменты, б) самим "рулить вселенной" - жертва ведь нужна богам так же, как и людям (популярная во многих культурах идея прямой зависимости между числом верующих и мощью божества), т.е. это некая причастность к сверхъестественным силам. Мир создали боги, но он будет существовать, пока мы будем приносить жертвы.


Пришла Настя и разложила все по полкам)))) Абсолютна согласна с данным утверждением:

Хотя мне кажется, что, когда мы имеем дело с человеком, ни один фактор не является единственным.


Я тоже задумывалась над этим, пока читала. Все создатели систем/концепций грешат одним и тем же: они сначала заявляют, что никакая всеобъемлющая концепция невозможна, в связи с этим решительно раскритиковывают системы своих оппонентов, в затем... создают свою собственную моноконцепцию.
Жирар столько сил потратил, чтобы раскритиковать фрейдовский эдипов комплекс, что закралось подозрение, что это проявление того самого "братского соперничества", выдвинутого им вместо эдипова комплекса. И да.. слишком много литературы, а жизни мало. Но все равно убедителен. ))


Скорее вставила свои пять копеек, тут и без меня все разложили. :))

Именно! Концепция за концепцией повторяет одну и ту же ситуацию. И, кажется, никто еще не делал серьезной попытки синтезировать их в нечто более всеобъемлющее.
Но да, я согласна, Жирар все равно убедителен, даже при недостатке исторических примеров. :)


Можно вопрос - насколько научен Рене Жирар? В смысле критерия Поппера.
Т.е. предполает ли автор хотя бы изредка, что он может быть в корне не прав, и какие факты могли бы опровергнуть (фальсифицировать) его теорию.

Не пытается ли он подогнать факты под теорию. Может он просто латентный садист, которому наука лишь дает повод легально почесать собственный фетиш.
Ведь насколько я понял его интересуют только авраамические религии и африканские культы, где насилия действительно было в избытке. Но он совершенно не интересуется буддизмом или китайским Культом Предков. Так?