5

Уже больше недели прошло, а я все никак не могу написать рецензии. Очень, очень странные ощущения: читая книгу я готова была обмусолить в дневнике каждый абзац, каждую черточку, каждый эпитет, а дошло до целого - и мне мучительно трудно выдавить что-то из себя.

Попробую, не взыщите что рвано, скомкано, вяло.

Живаго. Юра. Юрочка. Фамильярности! Он бы такого не потерпел. Но я ведь только в мыслях! И только потому, что он мне бесконечно дорог, близок, трепетно любим. Настолько тонкое, пронзительное чувствование мира - поразительно, как такие качества могут сохраниться в человеке, прошедшем не одну войну, побывавшем в плену, мыкавшемся по всему свету... Я не могу, правда, слезы подступают к горлу.

Комаровский – некая дьявольская сила, которая губит всех героев, перст рока, разрушающий и разящий: именно он был тем адвокатам кутилы-отца Живаго. Да, не он скинул его с состава, но он дал толчок порока и разврата, который и выкинул отца Живаго с поезда.

Лара: он надломил ее в юные годы. Развратил, погубил, искорежил ее душу. Ее мораль была сызмальства сломлена. Душа и дух еще не окрепли, а жизнью уже завладел порок. Сколько таких несчастных, испорченных душ по свету? Искус мира и плоти не дает развиться душе. Как я завидую тем, кто избежал его. Как уберечься от него? И надо ли? Или каждая юная душа должна вкусить от змиева плода? Может быть есть шанс избежать этого? Как уберечь от этого ребенка и в особенности дочь? Мне кажется, именно женщин это ломает сильнее всего, хотя не исключено, что и для мальчишек не проходит без последствий... Я бы давала главки о нравственном разладе Лары из-за сожительства с Комаровским почитать каждому сластолюбцу, которые думает, что секс - это просто секс. "Просто секс" разъедает душу женщины. Ей потом долго любовью лечиться, и не всегда выздоровеет. В каком-то смысле я тоже - Ларочка. Нельзя, нельзя одобрять безалаберности в подростке к телесной чистоте. То, что кажется такой мелочью подростку, отольется ему в жизни слезами и отсыплется бедами.

Тоня. С одной стороны - я наконец-то доросла до того состояния, когда понимаешь природу любви Живаго к Тоне, к дому, к семье, его неистовую тягу в этот покой, уют, родной, теплый и чистый угол. С другой стороны - в такой любви нет движения, нет боли, страдания, но нет и жизни. Это пруд - искусственный. Красивый! Но без ухода и пригляда он рано или поздно зацветет и зачахнет... Вот опять я ушла от разговора о Тоне. Это всё от того, что она меня раздражает. Знаю, знаю, она хорошая, любящая, добрая, родная, почти безупречная. Но боже мой, как же хочется разрушить, растоптать и сжечь эту идиллическую правильность! Разновидность Мелани. Кто-нибудь меня поймет, кто-то осудит, но у меня от нее зубовный скрежет.

У меня пока кончились моральные силы писать. Этот роман целая жизнь. Нет. Не целая, наоборот - рваная! И это еще больше подкупает, потому что мы и живем так же - жил-жил мимо, потом - бац! очнулся, пробудился, упал, взлетел, снова в пропасть, потом забился в угол и сидишь там до следующего пробуждения.
Эта моя Книга. Самая любимая книга вообще. Я могу открывать, закрывать и читать ее снова и каждый раз так, как будто читаю в первый раз - не счесть сколько раз я вслух вскрикнула или забормотала проклятия в этот, далеко не первый раз перепрочтения.
Тьфу на вас, чужие, неблизкие мне люди, которые не могут читать этот роман.