3.5 Если преграды стеной — крылья расправь за спиной!

Я поняла, почему мне так трудно читать Грина. Язык его книг шершав, как необработанная деревяшка. Построение фраз и предложений не подчиняется ни каким правилам и нормам русского языка (что, впрочем не удивительно для этнического поляка). Язык романа совершенно преображается лишь при описании природы

Он слышал смех и перебор струн. Еще выше лежала торжественная пустота, откуда из-за мириадов миль протягивались в прищуренный глаз иглы звездных лучей. По ним, как школьники, скатывающиеся с перил лестницы, сновали пузатенькие арапы, толкаясь, гримасничая и опрокидываясь, подобно мартышкам.

И еще: проза Грина до жути нравоучительна. Длиннейших пространных монологов с поучениями еще больше, чем у Достоевского. но, так или иначе, Грин упрямо доносит свою мысль до читателя. Собственно, мысли в книгах писателя просты , как дважды два. Конкретно в этом романе главная идея звучит приблизительно так: взлетай над повседневностью, даже если на твоих ногах стопудовые гири, а руки скованы.
вообще-то первый роман Александра Грина, написанный ровно сто лет тому назад, несовершенен, что называется абсолютно. Здесь нет ни стройного сюжета, все сюжетные линии оборваны, характеры выписаны очень слабо. Скорее напоминает не роман, а набросок, недописанный черновик. куда ни ткнись - вопросы без ответов. Единственное, что написано филигранно - образ покинутой женщины, изнывающей от любви и ненависти. И нет ничего на свете страшнее мести той, которая сама когда-то отказалась взлететь, а теперь рада бы раскинуть крылья, но от них не осталось даже золы. Такова Руна.
И все остальное меркнет на фоне этой , казалось бы, трагической судьбы, которая в конечно итоге оказывается самой заурядной. Потому что ничего на самом деле не происходит.
И нет никаких крыльев и никакого полета. А только лужа крови на асфальте, в которой лежит Неизвестный.
судьба других героев романа, в том числе и Друда, остается за кадром.

P.S. Прочла несколько восторженных рецензий и отзывов экспертов. Может со мной что-то не так? И почему я с таким трудом воспринимаю эти книги, давно признанные классикой?