3 Гротескное месиво/кровь и агония

Выбирая книгу на тему «голоса потерянного поколения» я нарвалась буквально на «крик свободного человека», как охарактеризовала другой памфлет Селина французская газета Canard enchaîné . Действительно, автор кричит громко и часто, периодически брызжа слюной, и хочется отдалиться и прикрыть лицо, а то как бы не заляпало.
Прочитав пару страниц «Школы трупов» у меня случился некий шок, т.к. об авторе я не знала ничего. Беззащитно неподготовленным читателям его изучать будет явно болезненно. Но и биография на просторах интернета не дает понимания, каким же был Луи Фердинанд. Всю свою жизнь Селин оставался изгоем в литературе, и сейчас его фигура остается противоречивой. Во Франции он, как и при жизни, отверженный, некоторые сочинения запрещены. А из статей вырисовывается образ молодого человека, ставшего инвалидом в Первой мировой войне, антисемита, одобрявшего фашизм, но имевшего много друзей евреев, человеканенавистника, чье призвание было лечить людей.

Мне не нравится содержание памфлета, хотя оно и не должно нравится. Но энергетика и неистовство текста не может оставлять равнодушным. Можно почувствовать отвращение, омерзение, неприятие или отрицание, но не равнодушие.
Селин не пытается быть приятным. Язык «Школы трупов» - экспрессивный, живой и пульсирующий, как пульсируют улицы с проститутками, ворами, убийцами и прочей рванью. Оценить его полноту можно только в оригинале, но и в переводе он шокирует, будто на тебя дохнуло застоявшееся зловоние дешевого трактира, где кричат, орут и бьют кружки о засаленные столы. Сам текст можно сравнить с пьющим человеком: сначала он говорит четко и по делу, но спустя несколько кружек его речь превращается в сумбур, смысл теряется, остаются только эмоции, восклицательные знаки, слова-предложения. Проспавшись, утром он начинает новый разговор (так начинаются новые отрывки памфлета), но нуждаясь в похмелье, вскоре снова сорвется на рубленые фрагменты.

Автор говорит обо всем и сразу, часто запутываешься из-за незнания исторической конкретики. Поэтому для удобства выделяю темы, которые Селин затрагивает в памфлете:
1. Всемирный еврейский заговор, на который работают информационные, политические, финансовые структуры. Следовательно, евреям принадлежат промышленность, учебные заведения, органы управления, больницы и проч. Тема еврея, служащего золоту, не нова. Но Селин также говорит и о порабощении людей с помощью банковского разбоя ( как пример, рассрочка).
2. Франция, которая «не что иное, как омерзительное мошенничество, грандиозное надувательство наивных, униженных, залитых кровью французов». Судьбу страны не решают простые солдаты на полях сражений, ее решают евреи.
3. «Добрые американские друзья» (цит. Селина), презирающие другие нации, воспринимающие их как массу, которую можно отправить в мясорубку войны.

Они озабочены нашей смертью, смертью европейцев, французов и немцев, предопределённой, предуготовленной в лихорадке стараниями Америки, мрачной и чахнущей вот уже двадцать лет.

4. Тема глупости, отупения человека, который погряз в материалистических ценностях, которым можно манипулировать, предлагая материальные блага. «Общество лопается от материальных богатств, но подыхает от духовной нищеты».

Что вы нам предлагаете ? Что вы нам обещаете ? Я вам предлагаю машины ! радио ! навалом клубники ! навалом галстуков ! навалом зенок, навалом прелестей ! навалом ух ! навалом пулемётов ! много зависти ! много могил ! Винца, славного конца и зрелищ.

Отсюда проистекает и название памфлета: «Был ты глупым, теперь стал трупом !»
И в этом свете классовое сознание – это вздор, буржуазия и рабочий класс равны друг другу. «Каждый рабочий желает только одного - перестать быть рабочим и стать буржуем, предельным единоличником, буржуем со всеми привилегиями, самыми омерзительными, закоснеть в его эгоизме, его предрассудках, его обезьянничанье, его пороках, его скупости и, наконец, в его ненависти к рабочему классу».
«Душа пролетария – это зависть… Душа буржуя – это страх»
5. Война. Здесь же автор говорит и о потере инстинкта самосохранения. Важнее всего – избежание войны, которая станет бойней, в которой не будет победителей и проигравших. Для французов она будет одинаково самоубийственной.
В контексте войны возникает образ мира как скотобойни, человека как животного: солдатские потроха, кости, мясо, мясорубки… Обычные люди становятся расходным материалом для исполнения чуждых им политических целей.

Всем мясом в этой стране правит самоотверженная доброжелательность и покорность перед самыми мерзкими забойщиками, перед нестерпимо тошным фатализмом скотобоен.

В то же время, мир выступает как бордель и как большая ярмарка, где людьми торгуют, как животными, где все продаются. Настоящих патриотов не осталось, преуспевают только предатели, шуты и стукачи. «Патриоты доходных кладбищ», которым наплевать на личную жизнь человека.
Ощущение, что Селин, увидев в первой мировой «глубокий внутренний мир» человека, состоящий из кишок и потрохов, так и не смог оправиться и увидеть этот внутренний мир другим, нематериальным, неразлагающимся, увидеть духовную составляющую человека.
Будучи врачом, Селин мог лечить тела, но не в силах был вылечить свою душу, обрести веру в людей. До самой смерти он жил в окружении животных, которые явно заслуживали любви в отличие от людей:

Если вы будете ласковы с собакой, возможно, она вас поймёт, возможно, она вас не укусит. Попробуйте, рискните. А с человеком? Дохлый номер. Он понимает только насилие, кровь и беспощадную трёпку. И чем чаще ему её задают, тем он делается лучше.