Больше рецензий
17 января 2013 г. 14:00
1K
4
РецензияКто бы мог подумать, что за тихим, ленивым, по-лесковски вязким течением событий последует такая мощная, будоражащая кульминация! Читатель награждён нешуточным катарсисом. Или это ─ компенсация за фальшь, которая сквозит в развязке?
Да, от неё ─ только раздражение и зудящая досада, от этой фальши в конце: староверы всей дружной общиной неожиданно обращаются в православие. Подспудный конфликт старообрядчества и православия, который не только слышится в повести, но и движет событиями, − этот конфликт решается в пользу официальной религии. А между тем внутренняя правда повести говорит об обратном. Правды искусства не исказишь, а попытаешься ─ так читатель, проницательный и не очень, без того всё поймёт. Лесков пытается. Но мы-то понимаем.
Понимаем и то, как ему не везло ─ если здесь уместно это слово. Первые ─ антинигилистические ─ романы приняли даже не холодно, но ─ враждебно. Дальше его в печать почти не пускали. Особенно в передовые журналы. Всё переменилось, как только он обратился к теме „русских праведников“: так появляются Соборяне , гениальный Очарованный странник и, конечно, „Запечатленный ангел“. Его удалось напечатать. С условием: переписать финал. И Лесков на это пошёл. Оно и ясно.
Не посчастливилось ему, впрочем, и после.
Не посчастливилось ему, впрочем, и после. В советское время имя его затенялось. На романы 60-х наложили сургучную печать: „борьба с общественным прогрессом“. „Реакционное влияние, искажавшее его творчество“ ─ характерная цитата из комментариев в советском ПСС. Что до поздних произведений, так и здесь всё ясно: для горбатого атеизма в Лескове слишком много сквозного религиозного света. Пустить нельзя было. Да и не поняли бы.
Сначала Лесков был не понят-не принят, затем ─ осознанно забыт. Сегодня он забыт неосознанно. Это, конечно, и инерция советского времени с советским же литературоведением (потому как что они могли в нём найти, не затрагивая религии? пресловутый русский характер? бросьте ─ он корнями утоп в христианстве, этот характер; Лескова, как и классическую русскую литературу вообще, в отрыве от религии читать нельзя). А отчасти это и потому, что для сегодняшнего читателя Н.С. слишком тяжеловесен. Симптоматично уже то, что последний гениальный русский стилист (и один из лучших русских стилистов вообще) ─ Соколов ─ современниками, то есть нами, в целом не оценён и не понят, известностью не пользуется, и потому уже три десятилетия пишет в стол. Всё это ─ и лесковская непопулярность, и соколовская, − симптомы одного, и симптомы пугающего упрощения, оглупления литературы из-за оглупления и упрощения читателя. Постмодернизм умирает, господа, что же дальше? Похабный, кичливый неореализм Шаргунова и Ко? Не смешите. А дальше ─ очевидное засилье потребительской литературы. Пресный бубль-гум, а не будущее. Советские писатели строгали прозу в угоду режиму ─ и оттого будут забыты. А те, кто писал, следуя только своей правде, которая часто шла вразрез с общественной, − те вовсе не будут забыты. Сколько уже поколений заворожённо следит за пируэтами, скажем, толстовской мысли? Или за головокружительным, бездонным реализмом Достоевского? Ну и проч., и проч. ─ патетических примеров можно подобрать ─ не счесть.
И Лесков ─ один из них. Галереи небывалых, но таких живых характеров. Гениальность его языка, который объединяет совершенно несхожие, казалось, пласты: от диалектов до библеизмов. Едва ли в русской литературе найдётся равный Лескову стилист (разве только Соколов).
Он мелодичен: способствует тому и сказовое повествование, и органичная мешанина диалектов, наречий и танцующие напластования языка. Лесковское слово томительно, сочно и мягко. Поначалу эта волшебная речь непривычна, но только распробуешь ─ потечёт почти физическое наслаждение.
Замечательно и то, что и язык, и события реалистически мотивированы. О чём бы он ни писал ─ о романтическом ли татарском плене, или об исчезновении только-только поставленной на икону печати, − почти всё Н.С. реалистически объясняет. Особенно это заметно в „Ангеле“ ─ если учесть специфику выбранной темы. Но это не значит, что в его произведениях нет места чуду. Напротив. И выходит совсем по-достоевски: чудеса реалиста никогда не смутят.
Мысль Лескова удивительна и глубиной, и проницательностью, и охватом.
Повествование даётся не сразу, в отличие от того же Странника , и если с начала увлекает язык и столь характерная для Лескова экзотичность лиц и места действия, то к середине неудержимо раскручивается маховик сюжета. Запускает его, что характерно, анекдотичный, но тоже реалистически выписанный случай. И кульминация. Зрима, бурна, будоражит.
P.S. Безнадёжно верю, что придёт время ─ и Лескова оценят. Откроют заново. А пока мы, очевидно, не готовы и не способны. Кроме того, глаза слепят Достоевский в компании с Толстым и Чеховым, и мы по инерции, по устоявшемуся заблуждению сводим последнюю треть девятнадцатого ─ к ним одним. А это не так. В их ряду недостаёт Лескова (и, пожалуй, Гаршина, но этой другой разговор).
P.P.S. О, оказывается, по пилотному проекту нового школьного стандарта по русской литературе, Лесков исключён из числа обязательных авторов. Кто бы сомневался.
Комментарии
Повезло детям. Завидую.
Я тоже верю, что со временем оценят и модерниста Леонида Андреева. А то у нас его меньше читают и критикуют, нежели, например, в Германии. Позорище.
Да, кстати, об Андрееве − поддержу.
Вообще феноменально, но Андреев − не единичная фигура, в других странах оцененная не в пример выше, чем у нас. Особенно удивительно это в поэзии. Из ярких примеров последних лет − Айги и Рыжий (смело можно звать его последним гением в русской поэзии, а туда же − в Европе, особенно в Голландии, популярен шире, чем у нас).
Грустно, но, пожалуй, это всё закономерные части одного процесса.
Огорчительны такие игры со школьной программой,
но предсказуемы на фоне современной подмены ценностей(
А это игры не только со школьной программой − это игры с системой образования в принципе. И, думаю, вы правы: ещё и с ценностями.
О чём говорить, если Литинститут − единственный в мире творческий литвуз, богатый историей и выпускниками, признан неэффективным на уровне Министерства? Впрочем, не он один, а и вовсе огромный процент педагогических, гуманитарных и вузов культуры и искусства. Чему удивляться.
Зато эффективны институты типа нового гуманитарно-технического (!)
(да-да, у нас в Кисловодске теперь гуманитарии и физики в одном бокале)
Чем дальше − тем больше всё походит на дурно выструганную абсурдистскую пьесу, да?
Впрочем, этот абсурд тянется с девяностых: тогда-то появились гуманитарно-технические институты в Харькове, например, в Алмате, в Курске. Так что это не только наши тенденции.
Увы, а детям и внукам еще учиться...
Лескова исключили??? А ведь я с ним именно в школе познакомилась. Правда, его и тогда пропустили на уроках, но в учебнике был "Однодум". Как главный герой читал Библию ветру! Какой язык! Как я полюбила Лескова, долиставшись случайно до него... Печально это всё. Теперь школьник даже случайно не встретит такого автора. А ведь есть ещё те, кто может его полюбить, пусть их и немного :(
Случайно-то встретит. Просто не в школьных хрестоматиях.
Теперь о другом задумаемся. Как много сегодня таких школьников, каким были вы? Оставь Лескова − а кто его будет читать, и главное − кто его поймёт и кто проникнется? Какие единицы? Те, кто в любом случае ценит и любит чтение и кто хоть как-то резонирует с классической литературой.
Выходит, что как не читали до этого − так и впредь не будут читать. Только уже не по своей воле, а по узколобой министерской.
Есть, конечно, надежда, что Пелевин и иже с ним может привить если не любовь, то хоть интерес к чтению… беда другая: человек, привыкший к плохой, низкого качества литературе, переучивается нелегко. Дурновкусие − беда.
Школьную программу, возможно, и впрямь стоит реформировать. Но − не такими неравноценными заменами. Больно Улицкая слаба, как на мой вкус. Как и Аксёнов. Как и Пелевин.
Куда разумней менять произведения в рамках авторов: у Толстого неподъёмную для школьников „Войну и мир“ заменить, скажем, на „Крейцерову сонату“, у Куприна тот же „Поединок“ − на „Яму“ и т.д., и проч. Впрочем, все мы знаем, как правильно и как должно быть. Вот и они − знают.
Ваша правда. И ведь на самом деле, это было бы так просто и так действенно. Кабы министров образования голосованием выбирали, парня с вот такой программой уж точно бы в министрово кресло усадили. Печально это всё. Остаётся самим заполнять домашнюю библиотеку, да проследить, чтобы хоть наши дети этих авторов заприметили. Ведь тогда они на всю жизнь останутся открытиями детства :)
По-моему это вообще такой вопрос - как вырабатывается вкус к литературе - странный) Кто его знает, это такой живой процесс, как им руководить искусственно? Я в свои 10-17 что только не читала, было хорошее, но было и очень посредственное: и всякий трэш типа серия детективов Черный котенок с ужасным ужасным языком, сюжетом, героями, естественно))) И Пелевин (кстати, за что вы его, не самый плохой писатель современности, хоть и далеко ему до гигантов, а, по-моему, должна быть и такая литература. Требовать от людей чтобы они только великую классику читали тоже перебор, сразу большой вес не поднять, нужно по чуть-чуть))
В то же время читала то, что хотелось из хорошего, но редко по инициативе школьной: больше зарубежного типа Оруэлла, Бредбери. Мертвые души помню запали в душу до школьного чтения "интересный сюжет, хочу прочитать" по отзыву умненького парня из класса) Кто знает как из этой солянки вырастает потом возможность с удовольствием прочитать классику, но как-то выросла же, сейчас, кажется, совсем - хаха)))
На хороший русский язык подсаживаешься так, что потом другой не читается: я вот Кизи начала читать "Порою блажь великая" и что-то меня все время язык коробит, то ли перевод с английского такой то ли просто другой... И хорошо помню как тяжело было перейти с Обломова на Акунина - я летела в самолете и мне срочно надо было заполнить 6 часов литературой, но после Обломова язык Акунина воспринимается как откровенно убогий)
Но я всегда любила читать :)
Отлично сформулировано!
Полностью поддерживаю ваши скорбные мысли. Очень жаль, если не будет Лескова, Куприна и Алексея Толстого. Никакой Пелевин, а уж тем более Улицкая им в подметки не годятся.
На днях бурно спорила на эту тему на одном из сайтов для мам и детей. В результате только один человек меня поддержал. Остальным все равно (!), что будут читать их дети в школе. До чего мы докатились!
А главное, если большинству будет все равно, так и эксперимент этот ужасный утвердят к 2020 году.
А какой финал был изначально у Лескова?
Мне повесть понравилась, но конец явно обескуражил.
Тоже задаюсь этим вопросом. Прочитала только что "Ангела" и узнала, что финал таковым Лескова заставил сделать Катков. Но вот каким он был изначально?..
Есть мнение довольно маститых литературоведов и филологов, что другого финала в природе и не было ( см "Лесковское ожерелье" Аннинского Л. А, либо посвящённые Лескову работы Дыхановой Б.С.)
Тогда это слухи, получается? В чём их смысл?
Нет, не слухи, конечно. Упоминание о "Катковском ультиматуме" появилось в 95 году и принадлежит оно историку Шляпкину ( с его слов, Николай Семёнович сетовал об этом в частном разговоре)... других источников нет. Оттого и остаётся вопрос - почему абсолютно никаких других упоминаний ни в переписке, ни в воспоминаниях других современников об этом ни слова. Да и сам Лесков даже слабого намёка ( не говоря уж о тексте альтернативного финала ) нам не оставил. Можно провести аналогию (может и не совсем уместную) с дважды сжигаемым 2 томом "Мертвых душ" - несмотря на почти полностью утраченный текст мы имеем довольно внятное представление о нем , в первую очередь - от самого Николая Васильевича. А у Лескова - ничего. Реакция критики после выхода ЗА вообще была довольно вялой и немногочисленной - несколько газетных замёток и (из самого запоминающегося ) - "перепалка" с Достоевским, затеянная больше на межличностных обидах, но все критики дружно заявили - что финал крайне водевилен, приклеен и нелеп. Вполне может быть, что это и сподвигло Лескова на такие разговоры в своём кругу ( хотя, говорить от имени автора - дело, конечно, крайне неблагодарное). Но, с другой стороны и тут не все просто. Вот зачем, спустя достаточно долгое время, Лесков сам ниспровергает и рушит устои одной из самых ярких сцен финала - перехода через реку по цепи, сводя этот ключевой эпизод к "анекдотцу" - за водкой ведь шёл мужик ( как стыдливо сказал в своих воспоминаниях сын писателя - " духовный подвиг смыт с иконы водкой"). А ведь сама царственная чета умилялась ЗА, и даже грозный Победоносцев сдержано похвалил. Поди знай... А может и лежит где-то в пыльных Орловских архивах и другой ЗА... Ждёт.
Ого! Большое спасибо за такой развёрнутый ответ, очень интересно!
P.P.S. О, оказывается, по пилотному проекту нового школьного стандарта по русской литературе, Лесков исключён из числа обязательных авторов. Кто бы сомневался.
ура, хоть к Лескову отвращение не выработается)
Я тоже верю что оценят, он прекрасный!
Пойду почитаю Сашу Соколова, такое лестное сравнение
Почитали? :)