4

Около полугода этот роман ожидал своего часа на книжной полке. Причиной моей нерешительности явилось в основном то, что во многих отзывах, читатели говорят о крайне убогом русском переводе, поэтому я заранее подготовился к худшему и попытаться от этого абстрагироваться по возможности и не замечать глупостей в русской адаптации. Перевод все же оказался не настолько невыносимым, и получить удовольствие от прекрасной прозы автора можно вполне. Даже, несмотря на орфографические, пунктуационные ошибки и перемешанные слова в предложениях. Правда для серьезного перевода это просто непозволительно и непонятно куда смотрели редакторы, но это не явилось таким уж сильным фактором отторжения этого произведения, а если иметь соответствующий настрой “на худшее”, так и не получишь сильных негативных впечатлений.

Как и сказано в описании мемуары приобретают стиль типичного романа Маркеса. 28 периодов из жизни переплетаются, один проходит сквозь другой, один переходит в другой и все возвращается обратно к детству. Эдакая временная бессистемность. Но это лишь на первый взгляд и первые пару сотен страниц. Потом произведение приобретает вид типичного маркесовского журналистского репортажа. И время начинает течь в своем привычном направлении. Ну и конечно огромное количество имен, многие из которых спустя два абзаца более никогда не вспоминаются. Что вызывает у многих негодование, мол, всех не упомнишь. Собственно не думаю, что их всех и надо запоминать, а тех, кого надо, автор часто повторяет по имени и по роду их деятельности (или родству к писателю), так что не так уж и сложно их припомнить.

Преодолев первые пару сотен страниц, я так и не наткнулся ни на что "магическое" и уже стал предполагать, что сходство с обычной прозой Маркеса лишь в стиле написания, как вдруг:

Моим соседом по каюте был ангел двадцати двух фунтов с полностью безволосым телом. Он носил незаконно присвоенное имя Джека Потрошителя и был последним, оставшимся в живых из рода мастеров, изготовляющих ножи, из цирка Малой Азии.

Но таких моментов было очень мало, уровень “магии” был снижен почти до нуля.

Постоянное присутствие deja vu - одна из особенностей этих мемуаров. Почти каждое его произведение откликается каким-нибудь воспоминанием. Это уже своеобразное попурри из его книг. Поначалу наиболее часто встречаемым произведением была "Любовь во время чумы". Как оказалось в ней много автобиографичного из жизни родителей автора. Затем читатель повстречается с полковником, которому никто не пишет и некоторыми эпизодами из "ста лет одиночества". И уж совсем неожиданной станет встреча с "Проклятым временем". Как оказалось история, описанная в этом романе, приключилась в городе, где проживал автор в детстве. Правда, он говорит, что ему не удалось передать всей атмосферы гнетущего подозрения царящего в поселении. Ну и один из самых любопытных моментов в подобного рода мемуарах – это процесс “создания”, творческий процесс. К сожалению, мемуары прерывается до того, как Гарсиа Маркес написал свои самые сильные и самые популярные работы, но всё-таки здесь можно увидеть процесс создания его первых рассказов, попытки написания большого романа (чем-то похожего на “сто лет одиночества”) и написание первой крупной прозы в виде “Палой листвы”.

Не обошел стороной Габриэль и другой наиболее любопытный для меня вопрос: Кого читал, и что наиболее впечатлило? На этом поприще большое внимание уделено Фолкнеру. Не забывает автор и про Улисса, которого по собственному признанию он не оценил после первого прочтения и лишь спустя несколько лет, перечитав, признал в нем своего учителя. А также Габриэль упоминает Кафку, Достоевского, Хаксли, Томаса Манна ну и, само собой, плеяду испаноязычных авторов во главе с Кортасаром и Борхесом.

Габриэль Гарсиа Маркес говорит, что во время создания своих произведений он настоятельно себя ограничивает в объеме и из черновика удаляет лишние слова, предложения, чтобы придать лаконичности своим работам. Видимо в данном случае он решил развернуться полностью и без самоограничений, что в результате сыграло в негативную сторону. Некоторые яркие эпизоды из жизни автора теснятся и заминаются не очень интересными событиями. Маркесу явно нужно было бы подсократить свою “жизнь”, чтобы она не ограничилась в итоге лишь первыми тридцатью годами. Прошло уже десять лет, а продолжения замышленной трилогии так и не последовало, а ведь, как я надеюсь, самое интересное ещё впереди.