5

Проблема усыновленных (опекаемых) детей будет все более властно проникать в нашу с вами жизнь. Можно отмахнуться: «Я не готов к такой ответственности. Пусть геройствует более сильный» Да вот только дело в том, что жизнь может и не спросить тебя об этой готовности. И перед тобой уже встанет вопрос не о твоих силах, а о твоей нравственности. О твоей человечности.

Такой вопрос совершенно неожиданно пришлось решать Мире. Она не была подругой умершей мамы. Их семьи были знакомы всего лишь тем, что Миша и Гуль учились в одном классе. Как легко было ей отмахнуться, правда? И с чистой совестью навещать детишек в детдоме. Этого не случилось. Мира взяла детишек в свою семью. Они не стали «жить-поживать, да добра наживать» За это отдельный низкий поклон Дине Сабитовой. Ибо такое окончание книги перевело бы ее в разряд сказочного.

Я поверила автору безоговорочно после такого отрывка:

— Ты, конечно, их любишь, да?
Мира смотрит на подругу непонятным взглядом.
— Видишь, дело в чем… Хорошие они ребята, да. Только я тут — все время как в гостях. И дети у меня — вот будто пришли в гости приятели Мишкины. Но гости как? Погостили и ушли. А тут знаешь — не уйдут, надо привыкать. Я знаю, что мы все привыкнем. И уже легче стало. А все равно и им, и мне хочется своей семьей побыть. Без чужих.
— Они тебе чужие? Я думала, они тебя мамой зовут…
— Опомнись. Их мама умерла — полгода еще не прошло. Какая я им мама-то?
— А как же тогда? — растерянно хлопает глазами подруга.
— А так. Просто жизнь. Думать потом. Сейчас вот: пироги печь, пуговицы пришивать, на родительские собрания ходить. Ах да, еще топить печку и расчищать снег. Некогда, просто некогда сидеть и раздумывать о тонкостях трепещущей души. Ты ешь, ешь шарлотку.

Этот момент очень честный. Соединить в одно целое две разные семьи – очень сложно. Приложить усилия придется каждому невольному сотоварищу, и об этом очень тонко подмечено в эпизодах с печенькой и чавканьем. Павлу многое не нравится в Мире и ее сынишке. Так же, как и Павел им многим не нравится. Но, жизнь - это не ровная трасса без ухабов и крутых поворотов. И семья – это не пазлы от мозаики. В мозаике все очень просто: каждый пазл совпадает с другими, им легко соединиться в большую и красивую картину. А в новой семье куда девать острые углы и совершенно безумные загогулины, приобретенные в прошлой жизни? Отпиливать или рубить? Загонять новеньких в рамки тех правил, которые существовали, а там уж их проблема суметь разместиться на отведенном кусочке жилплощади?

В нашей семье был опыт такой жизни. У друзей сильно болела мама. Вот и оказался сначала один их сынишка у нас во временном проживании, а спустя полгода и второй, уже совсем маленький годовичок. Дочери десять, все вроде бы понимает и с радостью помогает вновь прибывшим освоиться. Но, проходит несколько месяцев, и все устают. От новых обязанностей; от того, что приходится чем-то жертвовать. Да и мальчонкам тяжеловато от разовых встреч с родителями, скучают они, несмотря на тепло нашего дома.

И именно этот период бывает самым тяжелым у каждой приемной семьи. Восторг и эйфория первого знакомства позади. А впереди тяжелые и ежесекундные будни войны с самим собой. Потому что начинать войну с беззащитными детишками, оказавшимися по воле судьбы и по личному моему согласию «моими» - просто преступление. И очень сложно в этот период найти ту грань, которая не позволит опуститься до мелочных разборок со своим ребенком и ломки его характера. Очень трудно помочь новым детям поверить, что это раньше они были чужими, а теперь они – свои, и получают нагоняй наравне с остальными именно как свои.

Мне кажется, что эту книгу важно читать тем родителям, которые думают об усыновлении взрослого ребенка. Ведь, только в сказке легко и просто изменить человека, угостив желтой сливой))

— Ой, — говорит Гуль. — А вон те желтые сливы?
— Сливы я тебе есть не советую. Во-первых, это мои любимые сливы. Их не так много, начнешь угощать всякого — самому не хватит. А во-вторых, все, кто их ест, превращаются…
— …в лягушек? — замирает от волнения Гуль.
— Нет, — с досадой морщится верблюд.
— В камень? — допытывается Гуль?
— Я думал, ты умнее, — качает головой верблюд. — Это мои любимые сливы!