5

Это будет последняя рецензия на книгу в этом году. Не знаю, почему именно сборник рассказов, да еще и заканчивающийся сценарием к Дозору, которого я еще не читала, но, оказалось, в этом сборнике было то, что нужно - планы на будущий год.

Я впервые взяла в руки почему-то "Геном" и "Танцы на снегу", в одной книге. Я была маленькой, решила, что это папина библиотека стоит без дела. И прочла. Спустя какое-то время - еще раз. Сейчас я ничего не помню, только какие-то картины, которые я себе представляла по мере чтения. Разве это не признак того, что книга твоя? То, что ты читаешь и видишь картинки в своем воображении как-будто сами по себе? Не знаю. Знаю только, что открыв этот сборник сейчас, читая отрывками в метро, я понимала, что каким-то образом то, как я сама пытаюсь сейчас писать, здорово напоминает модель Лукьяненко - рассказ и неожиданно втиснутая емкая мысль, которую хочется немедленно записать и немедленно всем показать. То, что я испытала, читая эти рассказы - знакомство, понимание, разделение идеи. Я думала точно так же. А если до сих пор не задумывалась, то теперь точно думаю так. Я пойду, пожалуй, по каждому рассказу в отдельности:

Прозрачные витражи. Как я любила "Лабиринт отражений", не передать словами. Лукьяненко для меня тот автор, у которого я редко слежу за главными героями и больше смотрю за окно истории, в тот мир, который он придумал для меня. Естественно, что я поддержала - как любая романтично настроенная девушка - алый конец, но это первый романтический конец, который закольцевался, захватил с головой, завершил маленький рассказ и придал всей истории направление, который я прочла в жанре фантастики.

"Может быть, человеку важна сопричастность? Сознание того, что именно сейчас, вместе с тобой, этой песне тихонько подпевают еще тысячи людей? Мы все индивидуалисты, мы все уникальные и неповторимые – но наедине с собой можем признаться, как трудно быть одному."

Вечерняя беседа с господином особым послом думала ли я хоть раз о том, какое место мы занимаем во Вселенной? Конечно. Однажды я прочла кучу книг, касающуюся темы НЛО, и каждый раз мне казалось, что нас не изучают, нас вообще не замечают. Потому последняя фраза этого рассказа, она же и общая идея, она же и то, что я отвечу, если меня спросят, нападут ли на нас инопланетяне:

"Не бойтесь ничего: вас никто не обидит. У кого же поднимется рука обижать вас – таких… таких…
Он на долю секунды замолчал, сочувственно подергивая языком, подыскивая подходящее слово, и оно, конечно же, нашлось:
– Таких убогих…"

Кстати, что довольно интересно, рассказ этот начинается ровно с того же, с чего решили начать создатели сериала "Визитеры", только там как раз сюжет пошел в прямо противоположную сторону.
Атомный сон Сначала мне не понравилось. Возможно потому, что для идеи, которая должна была быть описана, не было никакой предыстории,какие-то обрезанные факты. Идти куда-то в неизвестность с кем-то неизвестным, непонятная жизнь, непонятные обычаи... И только в самом конце, "А может быть где-то в России есть свой Майк, который в этот самый момент пытается остановить свой реактор"? Мы никогда не знаем, как должно быть. Может быть, мне пора привыкнуть, что объяснение у Лукьяненко всегда в конце, всегда выше, чем обычная материальная вещь?

"В каждом человеческом сердце живет дракон. И если ты не убьешь дракона, он станет убивать людей вокруг себя. Но вначале… – Майк бросил на меня свой короткий, пронзительный взгляд, – вначале он сожрет твое сердце."

От судьбы обменяться риском, забрать у другого - великолепная идея просто так, хотя и не очень реальная. Идеальная фантазия.
Шаги за спиной небольшая зарисовка, опять же, была непонятной до тех пор, пока не появилась эта фраза:

Счастливы те, кто не видит течения времени. Кто никогда не слышит неумолимого метронома. Кто не слышит шороха рассыпающихся кирпичей, едва уложенных в стену. Кто не замечает подслеповатого прищура старика в невинных глазах младенца. Кто не видит дырявой осенней желтизны в едва развернувшемся клейком листочке. Кому не нужно бежать – всегда, всегда, всегда.
И больше слов не будет нужно.

Дальше я, пожалуй, пропущу, остановившись на статьях, которые, по моему мнению, достойны первого места на любых сайтах.

История болезни, или Игры, которые играют в людей Выполнена в виде настоящей истории болезни. Подлинная история увлечения игр, тот исток, откуда берется любая писательская фантазия, размышления о том, какую часть нашей жизни занимают игры. Здесь я хотела бы зацитировать один поистине великолепный момент:

"Ведь если взять по-настоящему хорошую и знаменитую игру, то количество прожитого в ней времени приводит в ужас. Вы играли в «DOOM»? И за сколько прошли игру, за неделю? Значит, вы умный. Ну так возьмите эту неделю и умножьте на несколько миллионов. Вам еще не страшно?"

Мне? Страшно. Однажды и я попалась на эти игры, играла год, общаясь с другими участниками по интернету, бегала за несуществующим, жила несуществующим, психовала, если меня отвлекали. Меня спасло то, что однажды мне надоело. Вот просто наскучило. И я отошла, навсегда решив, что это для меня неинтересно. Все мы хотим жить чужими жизнями и управлять чьей-то жизнью, об этом Лукьяненко еще напишет в "Веке движущихся картинок", потому нам так трудно оторваться от игр нынешних. А люди слабее, чем мы, переболевшие? На что уходит их жизнь? Это по-настоящему страшно. Это болезнь, от которой нет средства излечения и к которой нет профилактики.
Поэтому ею надо переболеть в детстве. Не запрещать целиком, ограничивать, но давать переболеть. Чтобы выйти во взрослую жизнь, незаинтересованными в этом.

И, наконец, великолепный прогноз на рубеже веков, страх перед компьютерными технологиями и сравнение с кинофильмами, "Время движущихся картинок". Я не знаю, что сказать мне об этой статье так, чтобы было емко и в одну фразу. Читать всем, потому что это лучший разбор психологии человека в отношении технологий? Великолепный прогноз, начинающий сбываться, сделанный простым психологом-фантастом. Он объясняет, почему золотой век именно девятнадцатиый - по его мнению, это был последний неинформационный век:

"Человеческая память обладает счастливой особенностью хранить хорошее, а не плохое. Все беды, тревоги, разочарования стираются из памяти, оставляя белые пятна между событиями хорошими и радостными. Так, беря в руки фотоаппарат, мы не стремимся запечатлеть мгновения своей боли и печали...
Но век двадцатый стал веком движущихся картинок. Веком зафиксированной информации, непрерывного течения времени. Мы уже не способны разделить историю на черное и белое, с тем, чтобы помнить лишь то, о чем хочется помнить".

Мне просто нечего к этому добавить.