5 ГОЛОВА МИНОТАВРА КАК ТРОФЕЙ ТЕСЕЯ

Третья из переведенных книг Марика Краевского об Эберхарде Моке. Подчеркиваю изначально, что я необъективен и являюсь поклонником Краевского, автора шикарных нуаров «Призраки Бреслау» и «Пригорошня скорпионов». Действие его романов происходит на польско-немецкой земле (Бреслау (Вроцлав), Львов (Лемберг) в межвоенный период и сама фактура времени зарождения и становления нацизма предполагает прозу мрачную, жестокую и безнадежную.

Старина Эберхард Мок снова с нами! «... почувствовал отвращение к альковным забавам. Открыл рот и проглотил несколько снежинок. Язык, пересохший от злоупотребления алкоголем и сигарами, показался ему шершавым неоструганным бревном. Он хотел только одного: большой кружки холодного лимонада. Повернулся на каблуках и двинулся к своему дому, оставив цилиндр на корм извозчичьим лошадям». Извозчичьим. Мы встречаем нашего располневшего знатока латыни, обжору, пьяницу и волокиту опять-таки в Бреслау, но уже в чине капитана абвера (и там он занимается криминальными преступлениями), в новогоднюю ночь 1937 года, расследующим жестокое убийство иностранки. Но начинается действие весной 1939 года во Львове, где обнаружен труп изуверски убитого ребенка. Комиссар Эдвард Попельский, львовский сыщик, как бы вспоминает свое знакомство с Моком и рассказывает в финале всю историю сначала. Некоторая нелинейность заключается лишь в сложном введении читателя в проблему: позже окажется, что первые убийства (невинных девушек душат и объедают им лицо) серии начались в 1935 году. Два героя - львовский и бреславский детективы, каждый со своими тараканами, обрисованы подробно и тщательно. Не знаю, зачем автору понадобилось удваивать сыщика, но Попельский, также знаток латыни, гедонист, однако стройный и мускулистый эпилептик, вполне себе удачный самостоятельный герой, к тому же поляк, хотя и учился в Вене.

Мок, по-прежнему чудесен, хотя «...уже три года не вел столь интенсивной ночной жизни, как прежде». Теперь остается только вспоминать лихие времена, с которыми читатель Краевского со стажем конечно же знаком, когда «... молодые дамы, на которых падал его выбор, делали свое дело с искренним энтузиазмом, отпуская ему при этом комплименты... Он же, кроме профессиональной компетенции, требовал от них только одного - умения играть в шахматы. Игра эта всегда предшествовала его эротическим переживаниям...» Герои много и вкусно гедонизируют: «Чокнулись рюмками, глотнули с удовольствием тминной Бачевского и закусили, Мок - рольмопсом, Попельный - паштетом с брусникой... На их столике стояло блюдо с холодцом, большая тарелка с паштетом, фаршированными гусиными шейками и селедкой. Из ведерка со льдом выглядывала бутылка шампанского, а среди тарелок и блюд кичливо возвышался узкий запотевший графин водки... Мок был не очень доволен тем, что Попельский отправил двух молодых девиц, танцевавших с мужчинами за деньги, которые хотели к ним подсесть». Много всякого непотребства, но это уж как у пана Краевского водится, часть расследования ведется в среде различного рода извращенцев: «Через это маленькое окошко, выходящее в салон, донесся в ванную дым благовоний и звуки музыки. В глазок были видны современные Содом и Гоморра. Шанявский сбросил с себя панталоны и танцевал на столе «Танец маленьких лебедей».

В целом же, у Краевского все, что начинается хорошо, заканчивается плохо, а все, что начинается плохо, заканчивается еще хуже. Как и положено в нуаре, положительные персонажи отсутствуют как класс. Убийцы, бандиты, сводни, падшие женщины, всяческие негодяи, да и главные герои впечатление кристально честных людей не производят. Цинизм и упадничество, а воздухе романа сквозит предчувствие большой беды. «К сожалению не чувствовал здесь никакой душевной атмосферы. Все тотчас же связывалось для него с какими-то давними и совершенно свежими уголовными делами. Вместо университетской библиотеки видел мертвое тело студента, который когда-то с нее спрыгнул, вместо безлиственных в эту пору деревьев на Мохнатского - испуганное лицо молодой медсестры, изнасилованной в одной из подворотен, а вместо монастыря тринитариев - замерзшего младенца, подброшенного под его калитку. Все вокруг было плохо». Часть расследования происходит в среде реальных ученых Львовской математической школы, влиятельнейшей в Европе того периода.

Отмечу также скверную редактуру - имеется значительное количество опечаток, особо раздражающее при столь высокой тяге издателеля к культуре. Кстати, издательство «Мосты культуры/Гешарим» с намеком подчеркивает в предисловии: «Старого Львова, польско-еврейского довоенного Львова нет... Сегодняшний мононациональный Львов - замечательный город. Но другой».

Вывод: «Отлично». Марек Краевский - олицетворение польского нуара.