4.5 Яснее ясного))

Наконец-то меня не пугают и не путают все эти взаимодействия противников и союзников! Елена Браун очень доходчиво рассказывает, как и что происходит. Даже мне, с моим многолетним опытом впадания в панику при одном упоминании передвижения любых войск, всё понятно. Книга читается почти как художественная: действие развивается, герои обладают яркими характерами. А ещё автор периодически находит возможность пошутить, как мне кажется, уместно.

Для меня было много любопытной информации о быте Средневековья: Орден Бани, воспитание дворян (особенно – про переезд к дальним родственникам), перераспределение должностей как норма придворной жизни, да и вообще упоминаемые особенности средневекового менталитета.

Очень порадовало сопоставление разных источников, объяснение, почему одни из них считаются более достоверными, чем другие. При этом Елена Браун чётко обозначает спорные моменты, приводит несколько вариантов и показывает, почему окончательное решение пока не найдено. Здесь, кстати, становится похоже на детективное расследование.

Повеселила разница отечественной и англоязычной историографии. Любопытно было читать последние главы, где рассказывается об эволюции образа Ричарда III в культуре.

Немного смущали предположения о мыслях и переживаниях героев, но Елена Браун в основном это делает осторожно, и именно в качестве одной из возможностей.

Но кое-что осталось для меня загадкой. Большую часть книги автор вроде бы на стороне Ричарда III. Это видно по характеристикам, которые не отсылают к какому-то конкретному источнику. Например, говорится о присущем Ричарду чувству справедливости, о покровительстве церкви, искусствам и науке. Создаётся образ человека, который буквально рождён быть правителем, ибо склонен заботиться о других, а не о себе, власть для него не является самоцелью, в поступках он логичен, а его девиз «Верность связывает меня» — не просто красивые слова.

Вот, для иллюстрации, один из таких фрагментов:

«Ричард Глостер всегда оставался самым надежным, самым преданным вассалом и союзником монарха, и, в конце концов, ему удалось стать вторым человеком в королевстве, почти независимым правителем Севера. Вероятно, именно такое положение вещей лучше всего соответствовало способностям и амбициям герцога Глостера. В отличие от своего брата Джорджа, Ричард не был честолюбцем и властолюбцем. Хороший полководец, отличный администратор и управленец, герцог вряд ли мог добиться успеха как политик — ему недоставало жесткости, хитрости, изворотливости и цинизма».

Но как только умирает Эдуард IV, всё внезапно меняется. Ровно те же поступки теперь трактуются как хитроумная политика, направленная на обретение необходимой Ричарду народной поддержки.

«По-видимому, к этому времени герцог Глостер уже решил, что королевский трон подойдет ему куда больше, чем кресло регента».

<...>

«Разумеется, выступление Роберта Стиллингтона было согласовано с протектором и тщательно отрепетировано».

<...>

«…Ричард Глостер не выдержал испытания властью. Она оказалась слишком приятной, слишком притягательной, и герцог не смог отказаться от искушения стать королем».

<...>

«Ричард оказался заложником обстоятельств. Он не смог смириться с поражением и предпочел пойти на предательство. Действия герцога Глостера можно назвать и более мягким словом, но никакие мотивы не могли оправдать того, что он пошел против интересов клана и погубил детей, вверенных его попечению.

В воскресенье 22 июня священник по имени Ральф Шей произнес свою печально знаменитую проповедь. Лондонцы узнали, что дети Эдуарда IV не более чем бастарды, так как к моменту заключения брака король был все равно что женат на Элеонор Батлер. Сам Эдуард IV тоже не являлся законным наследником Ричарда Йорка — его отцом был некий французский лучник. Жителям столицы напомнили, что после осуждения Джорджа Кларенса его дети были лишены права наследовать корону. Следовательно, трон должен перейти к единственному законному претенденту — герцогу Глостеру. Возможно, все это было верно, но чудовищно некрасиво.

Если верить Томасу Мору, Ричард появился на площади в надежде услышать приветственные крики, но его встретили угрюмым молчанием. Никто не протестовал, никто не высказывал одобрения. «Народ безмолвствовал». Ради власти герцог Глостер пошел на совершенно непозволительный шаг. Он прилюдно растоптал честь дома Йорков, унизил память обожаемого лондонцами Эдуарда IV и жестоко оскорбил собственную мать».

<...>

«Ричард поспешил исправить не слишком приятное впечатление, оставленное его приходом к власти. Он обратился к судьям и чиновникам, торжественно призвал их следить за соблюдением законов, невзирая ни на страх, ни на личную приязнь. Ричард III заверил собравшихся, что все люди, вне зависимости от звания и состояния, равны в глазах короля и имеют право на равную справедливость».

<...>

«Любопытно, что Ричард III внес в указанную часть коронации одно немаловажное новшество. Именно в 1483 г. клятва короля, до того времени произносившаяся на французском, была переведена на английский язык. Этот жест был адресован не собравшимся в соборе Святого Павла аристократам, а всему английскому народу. Большинство англичан не только не понимало французского языка, но под влиянием Столетней войны относилось ко всему французскому с крайней неприязнью. Ричард III искусно сыграл на этом чувстве, создав в умах современников образ истинно английского монарха».

<...>

«В кортеже Ричарда III участвовали не только аристократы, но и чиновники. В каждом городе они принимали жалобы и вершили по-настоящему справедливый суд (т.е. решения неизменно принимались в пользу простых жалобщиков). Возможно, это правосудие носило несколько показной характер, но положительный эффект был налицо».

<...>

«Еще одним больным вопросом предыдущего царствования были т.н. беневоленции — якобы добровольные пожертвования в пользу короны. К концу правления Эдуарда IV они стали скорее правилом, чем исключением, и весьма напоминали регулярное налогообложение. Во время коронационного турне Лондон, Глостер и Ворчестер предложили Ричарду III беневоленции, чтобы покрыть издержки от пышных празднеств, но король ответил, что предпочитает получить сердца англичан, а не их деньги. Разумеется, горожане были в восторге. Еще большую радость вызвало то, что новый король пообещал упразднить беневоленции раз и навсегда».

Видите, как всё обернулось? Если раньше Елена Браун призывала не доверять словам Томаса Мора, то здесь она вдруг ссылается именно на него. До прихода к власти бескорыстие Ричарда Глостера не подвергалось сомнению, здесь же он вроде как отвергает беневоленции из желания «сгладить неприятное впечатление». Хотя дальше Ричард, оказавшийся без денег (казну, как пишет сама Елена Браун, вывезли Вудвили), не пошёл на попятный, а взял денег в долг. До коронации Ричард нажил себе немало врагов среди аристократов из-за стремления все тяжбы судить по закону и справедливости, а нынче вдруг ровно те же действия стали элементом пиар-кампании. Всю предыдущую жизнь Ричард верно служил Эдуарду, защищал его королевскую честь, а тут вдруг ради власти всю семью с грязью смешал. И королевскую клятву Ричард решил произнести по-английски, а не на языке ненавистных ему с детства французов не из личных убеждений, а чтобы простой народ подкупить. А ещё же есть вопрос поддержки (точнее, неподдержки) Ричарда лондонцами! Если раньше Елена Браун пишет, что лондонцы с подозрением отнеслись к нему, поскольку он в их глазах представлял необузданный дикий Север, и мог, с их точки зрения, начать править в интересах Севера, а не всего королевства (и Лондона в первую очередь, надо полагать), то теперь она неожиданно это же недоверие начинает объяснять неблаговидными поступками Ричарда. Ну не знаю, мне это всё кажется странноватеньким.

Но это — единственный момент, который вызвал у меня недоумение. В остальном книга мне очень понравилась, в голове, знаете, прояснилось. А благодаря упоминавшимся именам и названиям я теперь знаю, что на эту тему буду читать дальше))

Источник