4 Почему у Харди все всегда так грустно?

Дело в том, что я люблю книги, где все именно так, как у Харди - долгие прогулки на природе, неторопливая смена времен года, непритязательный полудеревенский быт, диалоги без долгих церемоний, различные матримониальные соображения, время от времени посещающие героев... Но я люблю, чтобы все кончалось благополучно и по-английски хорошо. Пусть французы кидаются в воду, кончают с собой из пистолета, пишут километровые предсмертные письма, громко плачут и кладут камелии на могилы красавиц. Здесь я хочу хорошего конца примерно к вечернему чаю, а потом сидеть у камелька и слушать завывания ветра в каминной трубе.

Не то чтобы у Харди все всегда очень грустно, но в его книгах меланхолия так крепко вплетается в повествование, как листья дикой повилики в огуречную грядку. И здесь, стоит заметить, все кончается не так плохо, и честно говоря, я не знаю, чем так уж неестественен журнальный конец - он абсолютно в стиле автора, потому что линия Томазин - Диггори похожа на линию Батшеба - Габриэль Оук из моего любимого "Вдали от обезумевшей толпы" (причем в последнем финал выглядит даже менее естественным). Как бы там ни было, я рада, что старинный журнал решил не расстраивать читателя до конца.

Конечно, автор неплохо относится ко всем своим героям, но представителей простого народа он любит особенно сильно, наверное также, как он любит природу (полноценного героя этой книги; если бы там вообще не было людей, можно было бы просто релаксировать, слушая, как ветер гоняется по вересковым пустошам, а потом вереск расцветает пурпуром, а потом все накрывает летний зной, а потом снова ноябрь звенит мертвыми вересковыми колокольчиками). Так вот, сельских жителей Харди любит, даже когда они практикуют ритуалы Вуду, забывают передать важные письма или проигрывают чужие сто гиней, открыв в себе неожиданную страсть к бросанию костей. Им за это ничего не бывает, потому что они вроде как несмышленые овцы в стаде. А ответственность вся - на пастырях.

Другие герои - Юстасия, Клайм, миссис Ибрайт и тем более Уайлдив так легко не отделываются, становясь заложниками собственных характеров и сплетая свои судьбы в узел, который развяжется не без потерь. Томазин и Диггори занимают некое промежуточное положение между "знающими" и "простаками", и ускользают от бремени печали, при этом пользуясь всеми преимуществами сословия "пастырей" (кстати, действия Диггори не каждый раз можно оправдать, и шпионить в вереске даже в пользу возлюбленной - не самый хороший поступок для сугубо положительного героя). Но простим все это автору, потому что роман - действительно хороший, и пойду-ка я перечитаю у Харди что-нибудь еще.