5

- Обломов или Штольц? Быстро! Александр или дядя? – настаивает Гончаров.
- Я не знаю, - говоришь, - не решил.
- Ах, так?! – говорит он. – Сейчас ты у меня решишь! Сейчас ты ВСЕ решишь!
И заряжает еще один судьбоносный диалог.
А потом еще.
Одним словом, чувствуешь себя нечаянным присяжным заседателем, которого поймали на улице со словами: «Это твой долг!». А ты говоришь: «Нет-нет, я не работаю в супертяжелом весе, у меня сколиоз, я паспорт забыл... я не могу решать судьбу своего отечества».
А тебе опять: «Александр или дядя? Быстро!»
Делать нечего.
И вот ты распрямил спину, вник немножко в дело и говоришь: «Александр!»
Аплодисменты. Все-таки можешь, когда захочешь!
Смирился.
Читаешь дальше, уже болеешь за своего, и тут оказывается, что Александр – свинья. Золотые кудри, высокие слова, пафос, а внутри сплошное говно!
И ты думаешь, черт, я ошибся. На самом деле, дядя-то нормальный. Я за дядю. Это наш Доктор Хаус! Только без трости. Обаятельный циник.
А еще думаешь, как же это тонко Гончаров подметил: романтик, который поет оды бессмертной любви, дружбе, высоким чувствам, на поверку оказывается гораздо хуже прожженного циника. В человеческом плане. Циник, может быть, на шею никому не бросается, но делает свое дело. Честно и последовательно. И с людьми поступает просто и правильно. Как они того заслуживают. А романтик без конца истерит, очаровывается всеми подряд, потом разочаровывается, начинает ненавидеть человечество. Ноет. И главное, никого вокруг не замечает, а носится со своими идиотскими чувствами, как с писаной торбой. Эгоист, бездельник и болтун. Больше ничего.
Вот это круто, думаешь ты. В «Обломове» Гончаров показал идеал восточного недеяния. А в «Обыкновенной истории» доказывает, что чувственная сфера – не является подлинной. Что эмоции – это стена, разделяющая людей. А настоящее общение возможно только тогда, когда эмоции дисциплинированны. Дзэн-буддизм, думаешь ты. Сколько бы браков было спасено, если бы все понимали эту простую вещь.
А потом – бабах – и оказывается, что дядя заморил дзэн-буддизмом свою жену. Неожиданно.
Та уже болеет без нормальных человеческих чувств и готова умирать.
Господи, думаешь ты, опять земля ушла из под ног?
Жена говорит: «Хочу такого как Александр»!
А Александр уже не тот. Ни чувств, ни эмоций. Ни золотых волос. Одни деньги на уме. Как и у дядюшки.
А Гончаров улыбается: «Ну, что, выбрал, Александр или дядя?»