3

Первый ребенок переворачивает мир, заставляет пересмотреть мировоззрение и принципы, впервые принять настоящую ответственность и усмехнуться вслед всему тому, что казалось важным раньше. Это сотрясающий опыт, который требует вдумчивого осмысления: от полного ступора спасает лишь то, что на такие вольности решительно не хватает времени.

В общем, Фредерик Бакман не первый и не последний, кого даже запланированное отцовство застало врасплох. Он на ходу интернализирует свои страхи, формулирует ценности и принципы. Он группирует лишние и суетные части своей жизни, чтобы найти место новой любви. Проблема книги в том, что все перечисленное — долгий процесс, который может занять годы. Бакман же дает нам перемешанную серию сделанных в процессе на скорую руку снимков. Вот на этом он признается сыну в любви, а уже в следующей истории шутливо сравнивает его с собакой. А потом он внезапно впадает в философствование о бренности дружбы — и что с этой информацией делать его читателям или самому сыну Бакмана — непонятно. И такой стилистический разброс продолжается до самого конца книги, которую спасает то, что она ну очень быстрая — и по размеру, и по легкому дурачливому слогу Бакмана. И, наверное, если не относиться к ней очень серьезно* — неплохая и милая.

«Я сказал тебе: «Принеси пульт». И ты принес пульт. Ты учился этому полтора года, и сегодня ты реально обошел лабрадора, который был у меня в одиннадцать лет.»

Что касается юмора, то все тропы Бакмана не просто так кажутся очень знакомыми — все это было уже не раз сказано юмористами, режиссерами, комиксистами, писателями; даже вашими не имеющими отношения к творчеству друзьями. Все эти шутки о футболе (сын должен болеть за ту же команду), о сборке-разборке колясок-кроваток, о противопоставлении отцов-неумех прекрасным матерям (ну как же здесь без главы о подчеркнуто нелепых способах получить холестериновый инсульт в 30 лет?) — все это общее место. Эти шутки шутят все — от стендап-комиков до вашего соседа шкафчику в детском саде. Впрочем, кажется, что книга и не претендует на что-то большее чем часовое развлечение в дороге.

«Бог, он нормальный чувак. Прокопал оросительные каналы, посадил фруктовые сады и придумал, как хранить, чтобы дольше не портились, свиные отбивные, приделав им по четыре ноги (Самая! Гениальная! Идея!).»

* То ли книга «не попала» лично в меня, то ли тематика и название книги, действительно, настраивают на чуть менее шутливый и более личный формат повествования чем требуется. Но, вне зависимости от причин, у меня так и не получилось перестать видеть в героях книги живых людей, а, вместе с этим, постоянно спотыкаться о шутливый текст мыслями о том, что «как же так можно шутить о своем ребенке? — он же вырастет и прочитает это». Впрочем, необходимой для юмора «дегуманизации» персонажей не помогала и постоянная потребность Бакмана усилить текст чем-то очень личным. И, возможно, в юмористической книге на 150 страниц не место истории о том, что пуля в бедре это трагический опыт, который автор три месяца прорабатывал с психотерапевтом. («Меня спрашивают, боялся ли я умереть» — пожалуйста, дайте Бакману почитать закон Янте.)