4

Однажды в твоём зеркале отражается усталое безрадостное лицо. Ты отмечаешь с каким-то болезненным ощущением, что у тебя наметился животик, и, хотя одежда успешно его скрывает, от тебя это почти сакральное знание никуда не девается. Кожа становится всё более сухой и морщины разглаживаются всё более неохотно. Всё кругом превратилось в пресную обыденность, даже то что раньше волновало сердце. В то же время оглядываясь назад понимаешь, что в жизни ты достиг не больше чем букашка, а самая скандальная твоя история повествует о том, как ты с бесконечными извинениями отослал салат в кафе, потому что в нём была муха.

В подобном состоянии обнаруживает себя Питер - и не находит ничего лучше, чем влюбиться в брата собственной жены с наркозависимостью. Ну а что, отличный вариант, чтобы развеять банальность и скуку и начать заново. И всё-таки, не то чтобы Питер делал какой-то сознательный выбор влюбляться ему или нет. Собственно, а кто из нас его делает? В случае Питера сыграла роль его абсолютная влюблённость в искусство и в те эмоции, которое оно дарит. Отсюда растёт и его неудержимое желание выставлять в галерее не просто ремесленников, а гениев, которые бы переворачивали сознания людей и дарили бы им нечто новое. Миззи тоже своего рода произведение искусства - и это так тянуло Питера к нему. Золотой мальчик, обласканный и любимый абсолютно всеми, красота, несущая на себе печать порока и трагедии - чем не античная статуя, сошедшая с постамента?

Сам по себе Миззи не то чтобы вызывает какое-то сочувствие, из краткого обмена репликами между Питером и его женой в начале романа складывается ощущение, что он просто прожигает жизнь и родительские деньги и попросту придумывает очередной повод для вытягивания средств и получения бесплатного проживания. Но благодаря розовым очкам Питера всё меняется и фигуру Миззи начинает заливать волшебный свет. Жаль только, что Питер пожалел того же волшебного света для собственной жены. Он вроде бы по-прежнему её любит, но складывается ощущение, что она в его сознании скорее не живой человек, а какой-то покрытый патиной отпечаток той девушки, какой она когда-то была. А ведь в ней наверняка не меньше очарования и красоты, пусть они и проявляются несколько иначе.

С Питером-галерейщиком в текст врываются бесконечные упоминания авторов и произведений, отсылки к современному и не очень. Не будучи экспертом и не разбираясь абсолютно ни в чём из того, что щедрой рукой рассыпает автор, есть два пути - забить или гуглить. Скажу страшное, но мне кажется, что вполне можно и забить, потому что всё важное будет понятно и так. Вместо этого можно заранее загуглить значения слова straight, чтобы не спотыкаться на его довольно странном переводе. Вообще, перевод на мой взгляд вышел не совсем удачный, местами видны кальки, которые должны были устраниться на последующих этапах производства. Но при этом местами виден тот самый каннингемовский язык, которого в "Доме на краю света" не в пример больше.

В итоге мы имеет короткую, но вполне неплохую историю о том как запутаться в себе на ровном месте. Пожалуй, не самое сильное произведение автора, зато можно подтянуться в референсах к современному искусству, чем не польза?