5 Жители блокадного города выполняли свою историческую миссию - ЛЕНИНГРАДЦЕВ!

Почти прочитала том сочинений Лидии Гинзбург из Библиотеки Всемирной Литературы.
Что касается воспоминаний, то их субъекты мне не так интересны, как автору, и я о них не буду. Литературоведческую часть тоже обсуждать не стану. Прочитала ее по диагонали (поэтому и начала со слова «почти»), так как не люблю анализа поэтических произведений. Самые умные и тонкие аналитики не могут даже предположить, что на самом деле скрыто в поэтических строках. Великая поэзия - от Бога. И даже средняя тоже оттуда. Критикам внутри стихов делать нечего. Понятно, что я выразилась вульгарно (в значении – просто), но это для того, чтобы не загромождать пост.
Книгу взялась читать из-за «Записок блокадного человека» и не пожалела. Эти «Записки…» оказались тем, чего мне не хватало в других источниках. В них нет рассказа о плане Гитлера, трупах, ледяных прорубях, Бадаевских складах, дороге Жизни, поедании кошек и прочего. Все это или упомянуто, или читается между строк, поскольку всем уже хорошо известно. «Записки…» о психологии блокадного человека, которая менялась вместе с изменяющимися обстоятельствами. Летний блокадный человек ничем не напоминала зимнего, а зимний блокадный человек 1941 года отличался от блокадного человека зимы 1942. Голод свирепел постепенно, и люди поначалу сравнительно легко переносили нарастающие ограничения. А потом – грехопадение и постоянное, изматывающее чувство вины. Или грехопадение в квадрате, в кубе и далее, когда уже все равно… и никакой вины… Или жертвенность, когда рядом дети и любимые люди… Страшно…
Я никогда не задумывалась, что блокадный голод сильно отличался от голода нищего или попавшего в страшную ситуацию человека. Голод нищего полон соблазнов (украсть, выклянчить!) и надежды (найдет работу, кто-то поможет, поменяется власть и пр.) Даже пассажиры «Титаника» надеялись, что их спасут. Ленинградцам ждать было нечего. Известно, надежда умирает последней, но даже надежда у блокадников была другая. Они верили, что враг будет побежден, но на свое спасение особенно и не надеялись. У них, как сейчас сказали бы, поменялась ментальность – они, пишет Гинсбург, выполняли свою историческую миссию ЛЕНИНГРАДЦЕВ. А настоящий голод - это не только желание есть. У него много масок. Среди них оцепенение, сумасшествие, жестокость. Трагедия еды! И еще особая блокадная болезнь воли, защитное равнодушие, под покровом которого легче умирать. Или, как ни странно, выживать. В нечеловеческих условиях люди, часто бессознательно, делали то, что нужно делать в осажденном городе, чтобы он не умер.
«Записки…» Лидии Гинсбург не о подвигах блокадниках и не об их вынужденных безумствах. Они о блокадном синдроме, блокадной болезни. О среднестатистическом гражданине Эн внутри этой болезни. И это цепляет…

P.S. Решила добавить!) Если вдруг кто-нибудь захочет прочесть «Записки..» и возьмет такой же том Всемирной Литературы, заклинаю): не читайте вступительную статью некоего К. Кобрина. «Записки…» - небольшое произведение, а господин Кобрин его бесконечно цитирует, и, таким образом, нагло раскрывает все карты. Кроме того, данный господин сам пишет о своем труде, что особенностью его анализа является то, что его объектом станет не только сознание блокадного человека Лидии Гинзбург, а анализом этого сознания, сделанной самой Гинзбург. Что-нибудь поняли?)) В общем, анализ анализа на анализе анализируемого! Короче, подкормился К. Кобрин на воспоминаниях Лидии Гинсбург.