4 Искусственные розы

Искусственные розы с могил в бутылках из под белого сухого вина. На зелёных стенах багровый свет советских настенных светильников, напоминающих о погибшей империи. Воздух в помещении тяжёлый, душный, пропитан табачным дымом, окна закрыты шторами, которые никогда не открываются. Старый матрас на полу, красные простыни и покрывало цвета зебры, напротив спального места огромное зеркало от пола до потолка, возле которого электрогитара, старый синтезатор и гитарный усилитель игравший старые забытые песни. Три книжных столба возле прикроватной тумбочки, на которой лежали - шоколадка "Нарцисс", серебряные цепи, женский ошейник, свернутая купюра индийских рупи в белых крошках, сушёная роза и сборник стихов Гумилёва, купленный в Кронштадте и подписанный Константином Сперанским. Так выглядела моя первая квартира, расположенная на переулке Встречном.

Интерьер современной квартиры практически ничего не сообщает о владельце помещения - минималистично оформленное стерильное помещение с минимумом деталей. В случае отъезда или смерти владельца оно не сообщит не сохранит никаких следов проживания хозяина и с лёгкостью вместит в себя нового жильца. Такое положение дел частично связано с ускорением ритма жизни, с частой переменой мест жительства городского и тем более приезжего жителя. Тому же принципу ускорения подвержена и современная архитектура с её острыми углами, прямыми линиями, железобетонными и стеклянными конструкциями, вездесущими указателями и табличками. Человек, находящийся в подобной системе координат, передвигающийся из одной точки в другой исключительно по навигатору может оказаться в растерянности, натолкнувшись внезапно на большое открытое пространство, например на площадь. Непонятно что здесь делать, куда пойти. Кажется когда-то площадь имела определённое назначение, но теперь сложно представить какое именно, остаётся только предаваться воспоминаниям о временах, в которых ты никогда не был.

Схожие чувства можно испытать оказавшись в жилье дез Эссента. Гюисманс вдохновился рассказом Малларме о вилле Робера де Монтескью, где были описанные в романе и комната-келья, и комната-каюта, и та самая черепаха с позолоченным панцирем и множество других предметов роскоши, ссылавшихся на давно ушедшие времена. Сам подход подобного обустройства жилища - это доведённый до абсурда стиль романтиков первой половины 19-го века и в нём нет в общем-то ничего удивительного. Когда чувствуешь смерть старого мира, то невольно хочется спрятаться от шума времени на этакий импровизированный ковчег, забрав с собой все самые лучшие вещи старого времени и прожить среди них до конца дней своих лишь бы не видеть суеты перелома эпох. Современный человек тоже отлично чувствует это, о чём сигнализирует и интерес к началу 20го века, и реакционные настроения консервативного толка и интерес среди интеллектуалов к философам традиционализма. В суете переходного времени всегда закономерен поиск некой устойчивой базы поверх которой можно было бы строить нечто новое. Поиск же неизбежно приходит к точке нигилизма и полного отрицания современности, чтобы собраться с силами и принять новое положение дел. Так из ностальгической тоски декадентства в своё время вырос символизм. Так из иронии пост-модернизма выплывает всяческая новая искренность, метамодерн и прочие течения, осмыслить в полной мере которые, вероятно, удастся только через долгое время.

Подобные же произведения для потомков оказываются чем-то похожим на случайно найденное захоронение. Когда-то эта книга была библией своего времени, теперь же от неё остались лишь давно забытые и умершие упомянутые имена, если и есть известные, то и те поросли мхом. Жильца в помещении давно нет, остались лишь тонкие намёки и ссылки на когда-то существовавшую жизнь. Однако приятно знать, что такие потаённые места до сих пор находят своих паломников, а старый мир продолжает жить, пусть и в тенях да воспоминаниях.