4 Я не знаю, что я знаю.

Было тяжело не заметить данное произведение, когда все мое инфополе только и говорили о нем. И это тот самый случай, когда говорили не зря. И нужно обратить ещё больше внимания на данну тему, чтобы почти каждый узнал и мог бы ознакомиться с этой откровенной и пронизывающей историей «любви» пятнадцатилетней девочки-подростка и ее взрослого учителя. Поставила слово «любовь» в кавычки, потому что свою сторону я выбрала, пройдя через массу обсуждений и мнений, на которые мы все имеем право, я уяснила что определённый процент читателей считают/предполагают/допускают, что база данного романа и есть любовь, а не особые, скажем так, возрастные предпочтения «мученика» Джейкоба Стрейна в выборе спутницы жизни. Темная и больная любовь, которая покалечит тебя настолько, что годами ты будешь зализывать раны и вылезать из этой трясины. А вылезешь или нет? Неопределено.
С Ванессой Уай нам предстоит пройти путь прозрения. Или потребовать «право на забвение».
p.s. Заранее прошу прощения, спонсор этого видео отзыва «кавычки». «Кавычки» — когда тебе тяжело собраться, чтобы быть объективной и безэмоциональной и ты ступаешь на тропу иронии. Злоупотребление может отразиться на вашем здоровье.

Героиня книги — девочка необычная, нестандартная, не та, какими мы привыкли видеть подростков в столь юном возрасте, какими их рисуют в разных веселых комедиях, янг-эдалте и проч. Она не королева компании с кучей подпевал, она не окружена сворой подружек-хохотушек. У неё нет парня-ровесника, родителей, которым она может доверить любую свою тайну. Она идеальная... хочется написать жертва, но навешивать ярыки — не лучшее решение. Она идеальная мишень. Надломленная обстоятельствами и жизнью душа. Одиночка. Разве обратит социально адаптированная девочка, окружённая любящими и заинтересованными в ней людьми, с хобби и яркой жизнью, свой взгляд на учителя, годящегося ей в отцы? Конечно нет. Возможно она обратит внимание на него как на наставника, ролевую модель, но точно не как на обект своих сексуальных желаний. Точно не в столь невинном возрасте. Стрейн же, опытный в данных вопросах, отлично пробил почву и убедившись, что ребёнок подходит под все пункты, начал охоту.
По мере того, как он искусно продвигался в своих «ухаживаниях», я испытывала единственное желание — развидеть и забыть то, что сейчас происходит на страницах книги. Читать было невероятно сложно, потому что единственное чувство что я испытывала это тошнота. Его рука на ее коленке — несите таз! Гримаса отвращения не покидала меня когда уровень времяпрепровождения взрослого зрелого мужчины и его ученицы перешёл запретные границы. Я молила автора перестать. Перестать разрывать меня на куски, когда каждую секунду задумывалась о том, как много в мире таких вот реальных мисс Уай и как мастерски они попадают в сети нехороших чудовищных людей.

Романтизация больных, насильственных и противоестественных отношений, вот с чем мы всюду сталкиваемся. Кейт Элизабет Рассел пытается сама посадить вас на этот крючок: — «Такой уж я невезучий. Нашел наконец-то родственную душу, а ей пятнадцать лет», — говорит Стрейн и это тому подтверждение. Но если на первых страницах книги зарождение и развитие их «романа» ещё можно немного подогнать (с натяжкой) под шаблон нелепых и безнадеждных, неусместных романтических чувств, то чем дальше мы продвигаемся в сюжете и чем больше узнаём изнанки, тем ужаснее и душнее становится атмосфера. На 149 странице мне стало действительно страшно. Я словно заходила все глубже и глубже в тёмный лес и он стремился сожрать меня. Ни надежды, ни проблеска света. Одно уродство и безнадёга. И чем дальше в лес я заходила, тем больше дров получала.
Опутанная сказочный флёром и сетями ещё одного, теперь так же небезызвестного, паука Гумберта Стрейна, отдалившись от своих одноклассников, родителей, охладев к учебе, Ванесса погружается в беспокойные воды той самой первой любви. Блёсток не будет. Свои истинные чувства она умело хоронит, идеализируя отношения с Джейкобом. Но если мы взглянем на текст более пристально, не составит труда заметить те самые подсказки, которые автор оставляет для нас: «... но пыталась быть великодушной», « ... но это было бы эгоистично». При чтении я только и делала, что спотыкалась об очередное "но", придуманное для оправдания всей происходящей жути.
Именно эти слова, по моему мнению, отражают все чувства, что маленькая несмышлёная девочка испытывала к своему взрослому мужчине-учителю. Это была не любовь. Это огромная гамма эмоций проходящая сквозь неё. Чувство долга, обязанность, жалость, неудобство, желание казаться взрослой и особенной. Она делала это, потому должна. Потому что она думала (!) что должна это делать. Ведь в данной ситуации это единственное правильное решение. Он мне — я ему. Это же очень мудро, а я такая умная и взрослая в свои пятнадцать. Ведь так поступают взрослые люди? Надо просто немного потерпеть. Я просто хочу домой.
Прекрасные чувства, правда? Именно их мы и испытываемых вступая в отношения, не так ли?

«Я тебя уничтожу». Мы слышим это от Стрейна в начале романа. И какими пророческими оказываются его слова, когда мы сталкиваемся с повестованием героини, спустя многие годы. Что это было? Можно ли назвать это стокгольмским синдромом? Весь роман — тягучее, медленное, крайне напряженное ожидание, когда зловещая правда прошлого обрушится на Ванессу Уай. Ожидание ее реакции, ее принятия (?), возможно борьбы с этой самой правдой, от которой она искусно отмахивается все эти годы. Насилие не перестаёт быть насилием, если ты придумаешь для него кучу иных определяющих слов. К примеру, такие как: «У нас такая странная любовь», «просто очень сложные отношения». Ты можешь назвать его хоть единорогом, да и дальше продолжать находить оправдания, но своего смысла действие не потеряет. Как бы сильно ты себя не убеждаешь в чем-то и не обеляешь кого-то в своих глазах, правда такова, что совершенное преступление и человек, под гнётом твоих слов и убеждений, не изменятся. Все останется так же как было. Было насилие. Он извращенец.

Сколько ни прячься, правда всегда тебя настигнет.