Безумное противоречие: с одной стороны, проза В. Т. Шаламова меня отравляет, я от неё в буквальном смысле слова худею; с другой — нет ничего, что бы укололо в сердце сильнее (острее), чем «Колымские рассказы». Глубоко люблю абсолютно всё, написанное Варламом Тихоновичем, и одновременно с этим страдаю от его книг.

Шаламову случилось пройти через колымский ад, и он не мог не рассказать об этом. Ирине Павловне Сиротинской довелось дружить с Варламом Тихоновичем, стать хранительницей его литературного наследия, и она не имела права не оставить воспоминаний о Шаламове.

Писатель, которого не печатают, который пишет в стол кровоточащую новую прозу, понимает силу и новизну своего таланта — и лишён читателя.

Можно критиковать написанное И. П. Сиротинской, язвить; можно судачить об отношениях Ирины Павловны и Варлама Тихоновича; можно даже искать подвох в том, что правопреемницей писателя оказалась работница ЦГАЛИ. Можно, если позволяет совесть.

Мне же хочется сказать о совершенно другом.

Ирина Павловна утверждает своё право считаться другом В. Т. Шаламова по разным причинам: и потому, что оказывала разного рода поддержку при жизни писателя (а творческие люди очень непростые личности, как известно); и потому, что сохранила литературное наследие Варлама Тихоновича, способствовала изданию его трудов. Название книги «Мой друг Варлам Шаламов» лишь констатирует факт дружбы Шаламова и Сиротинской. Это данность.

Сейчас я думаю: после того ада, который он прошёл, как много душевных сил в нём оставалось, что хватило их на мои игры — чудеса и паруса, дельфинов и викингов.

Я благодарна Ирине Павловне за возможность узнать Шаламова чуть-чуть побольше; за истории, связанные с написанием им отдельных стихов и рассказов; за ту теплоту, с которой она рассказывает о своём друге. Что до объективности, то воспоминания всегда связаны с человеком, а потому априори субъективны.

Одно достоинство — я не вру, но я умалчиваю о многом. О чём? О том, что глубоко личное и моё, и В. Т.

И последнее. Отдельное спасибо хочется сказать за историю о кошке Шаламова Мухе (трогательно), а также за возможность узнать, кто был любимый художник писателя (Шаламов любил Ван Гога, и мне отзывается).

Картина Винсента Ван Гога «Прогулка заключённых» (1890), которая,
по словам И. П. Сиротинской, была любимой у В. Т. Шаламова